Другая

– Метель такая… Давай, я за тобой заеду? Машину со стоянки заберу и…

– Нет-нет, родной мой, это ни к чему! Я не замёрзла, и скоро электричка подойдёт… Как там мама, Миша?

– Мама в своей комнате, рисует что-то.

– Это хорошо! А Тошка… Он уже вернулся?

– Да-да, не беспокойся. Вернулся и закрылся сразу в мастерской. Стучит там чем-то. В общем, все при деле!

– А ты?

– А я тебя жду, милая моя. Жду и волнуюсь. Сердце почему-то не на месте…

– Миша… – она помолчала. – Ты жди меня всегда, пожалуйста. Жди, хорошо?

– Ты так это сказала, Лиля… Твой голос…

– Это просто ветер, Миша…

– Ветер?

– Да, искажение в сети… – Она моргнула, и маленькая искорка разбилась об асфальт. Гудок накрыл перрон протяжным звуком. – Электричка подъезжает, слышишь?

– Слышу! Наконец-то!

– Миша…

– Да, родная?

– Как хорошо, что ты вернулся!

– Ещё как хорошо! И ты, малыш, скорее возвращайся. Слышишь? Какие-то помехи здесь действительно… Твой голос будто на другом краю земли…

– Я слышу, Миша… Я вернусь!

Глава 53

…Снег идёт, снег идёт, снег идёт, и всё в смятеньи: убелённый пешеход, удивлённые растенья, перекрёстка поворот…

Слова кувыркались в воздухе, путались, вверх взлетали – над этим полем искристо-белым, над угольными нитями дорог. Она летала вместе с ними, не понимая – зачем всё это? И, когда смешались звуки, а небо и земля местами поменялись, она вдруг осознала, что…

Толчок, ещё один. В чёрную воронку понеслось и небо, и поле, и птицы, взмахнув ей на прощание испуганным крылом. Она вздохнула и глаза открыла. Поезд электрички по-прежнему нёсся сквозь метель, и она сидела на том же самом месте, где задремала пять минут назад – у окна, в котором отражалось её размытое лицо.

– Заснула… – успела удивиться она перед тем, как услышала звук, похожий на дрожание колокольчиков. И повернула на этот звук голову. Впереди, у закрытых дверей тамбура, возился с гитарой какой-то паренёк, совсем юный, с длинными светлыми волосами. Видимо, это он только что пел песню, отголоски которой ещё звучали в Лилиных ушах. И, похоже, этой песней он заканчивал свой трудовой день – гитара бережно укуталась кожаным чехлом, а в руках музыканта появилась сумка. С этой сумкой он и направился по проходу, предлагая её раскрытое нутро то в одну сторону, то в другую. Он шёл, покачиваясь от тряски, как уставший пароходик, а монетки, изредка бросаемые ценителями музыки и просто добрыми людьми, звонко бились друг о друга в завершающем аккорде.

– Очень красивая песня… – выдохнула Лилина соседка, сидящая справа, и тоже расщедрилась на пятачок. – Прямо до нутра пробрало.

– Спасибо… – улыбнулся паренёк и, мазнув по Лиле отрешённым взглядом, проплыл дальше.

– Это Пастернак, – знающе сказал кто-то сзади.

– При чём тут овощ? – не поняла соседка и с недовольством оглянулась на любителя поэзии. Однако на вопрос ей не ответили, и тётка, поджав губы, повернулась обратно, добавив тихо: – Старый маразматик…

Что-то заставило Лилю тоже бросить взгляд назад, и тут она чуть не вскрикнула. Это был он, тот слепой старик! Ей был виден только его профиль с тёмными очками на носу, но этого оказалось достаточно. Огромных усилий ей стоило не вскочить тут же, чтобы кинуться к этому человеку с расспросами. Несколько томительных станций она проехала, настороженно наблюдая за соседом краем глаза, боясь, что он исчезнет прежде, чем ей удастся к нему подойти. Она даже перестала следить за тем, где они едут и пора ли ей самой выходить – это сейчас не имело для неё никакого значения. Она жаждала узнать правду и она узнает её, чего бы ей это ни стоило!

Дело разрешилось в тот момент, когда поезд стал приближаться к очередной станции, замедляя скорость. Старик в чёрных очках поднялся и, постукивая впереди себя палочкой, направился к выходу. Лиля бросилась за ним, в спешке задевая выставленные ноги соседки и чуть не падая.

– Осторожней, девушка! – донеслось ей вслед, но она уже ничего не слышала. Главное – успеть, главное – не упустить!

Двери электрички распахнулись в тот момент, когда взволнованная Лиля, невежливо растолкав впереди идущих, добралась до старика. Рука её сама пристроилась ему под локоть, и они вместе вышли на заснеженный перрон.

– Благодарю, – улыбнулся слепой. Сверкнуло солнце, отразившись в блестящем мраке его очков.

– Я вас доведу до выхода… – дрожащим голоском сказала Лиля.

– Ну что вы, я и сам могу!

– Нет-нет, мне совсем не трудно!

Не слушая возражений, она вцепилась ещё крепче в его руку и, в лихорадочном нетерпении, повела его вперёд. Вскоре был преодолён переход, свисающий над полотном железной дороги, затем здание маленького вокзала, и тут, на улице, они остановились.

– Дальше я сам. Ещё раз благодарю, любезная барышня!

– Простите, а вы меня не помните?

– Вас? – он склонил голову на бок. – Боюсь, что нет.

– Мы с вами встретились год назад на этом же самом месте, – быстро проговорила Лиля. – И вы мне сказали, что…

И тут случилось весьма для неё неожиданное – старик вдруг снял свои очки и посмотрел на неё совершенно ясным видящим взглядом.

– Вы не слепой! – не удержалась от поражённого возгласа девушка.