Другая история принцессы

Варна говорила и не замечала, как Эйслинг все сильнее бледнеет. На кровать полетело темно-синее платье и ленты. На подоконнике уже стояло цветочное масло и две баночки с белилами, бог его знает откуда взявшиеся.

Только сейчас она поняла, что ничего не рассказывала Варне о своем отце, даже двух слов. Жизнь с драконом и так была непростой, и времени на какие-то жалобы не оставалось. Тем более хотелось все забыть.

– Надо поторапливаться, – говорила Варна, расправляя ее лучшее платье. – Король ждет в большом зале.

Ужас сковал Эйслинг. Там внизу сидит ее кошмар! Человек, который одним приказом легко перечеркивает жизнь. Что он сделает, когда увидит ее? Что ей самой делать при встрече? Нахлынула паника, и Эйслинг рухнула на кровать. Внутри горело сердце, а кожа вдруг стала ледяной.

Но Варна будто ничего не замечала, она была счастлива то ли за нее, то ли из-за того, что увидела своего короля. Компаньонка занялась волосами принцессы и за короткое время забрала их в пучок, оставив несколько косиц с двух сторон, чтобы красиво подвернуть их по моде и закрыть уши. Теперь Эйслинг выглядела как и до́лжно принцессе. Варна дальше начала ее натирать маслом и принаряжать. А Эйслинг не могла вымолвить ни слова. Она уже давно не чувствовала такого страха, когда подгибались колени. От мысли, что она увидит отца через несколько мгновений, затошнило.

– Ох, девочка! – Варна сунула ей под нос что-то с резким запахом во флаконе. – Не волнуйся так. А то упадешь в обморок еще до встречи с отцом.

Ее компаньонка пошутила, но мысль упасть в обморок вдруг показалась такой заманчивой.

Боже, она даже не может сбежать!

Варна потянула ее к выходу, и Эйслинг последовала за ней. Ноги одеревенели, и шаг получался неровным, но вряд ли кто-то бы это заметил.

«А может быть, спрятаться?» – мелькнула надежда. Сердце радостно встрепенулось, но тут же ухнуло вниз. За дверью стояли не только варвары, но и королевский гвардеец. Незнакомый мужчина уважительно склонился и даже что-то произнес, но Эйслинг не вслушивалась. В ушах набатом звучал стук сердца, в голове шумело.

Ей показалось, что они слишком быстро спустились. Вроде бы только что перед глазами был гвардеец, а вот уже парадные двери большого зала.

Сердце билось где-то в горле, а в ушах давно стоял звон. И только одна мысль стучала в голове: почему так быстро?

Двери распахнулись и наверняка привычно скрипнули, но Эйслинг не услышала. Она пыталась ровнее дышать и набраться смелости, чтобы смотреть прямо на своего отца. Когда подняла голову, сразу увидела Ярвина. Он сидел во главе стола удивительно расслабленный и будто знающий секрет, который поможет обыграть короля. Очень красивый в своей стеганой рубахе со странной вышивкой на рукавах и кожаном жилете. Даже коса воина его красила.

«Он не заслужил боли, которую я ему принесу». Именно эта мысль привела Эйслинг в чувство. Ее муж, спокойно облокотившись, сидел за столом и почти скучающе смотрел на короля. Ярвин перевел взгляд на открывшиеся двери и улыбнулся.

Отчего в груди защемило. Эйслинг тоже постаралась ответить на улыбку, но непослушные губы лишь дрогнули. Оно и к лучшему, так как вслед за Ярвином голову повернул король. Обруч на лбу сверкнул золотом, когда он посмотрел на нее. Аккуратно подстриженные пшеничного цвета волосы, доходившие до подбородка, качнулись от движения головы. Его губы скрывала короткая борода, и невозможно было сказать, сжал он их или все же улыбнулся, как умел, слишком ласково. С такой улыбкой король любил выносить приговоры.

Дайра медленно поднялся во весь свой немалый рост и уперся кулаками в стол. Вот он, Хитрый Лев, в полном своем великолепии. В парчовом камзоле с багряным отливом, в красном плаще и с золотыми кольцами на пальцах.

Он смерил ее взглядом и повернулся к Ярвину.

– Где Эйслинг?

Низкий голос короля прокатился по залу, прекращая любые шепотки. Вдоль стены здесь стояли несколько человек. От Северного острова Уна и Гундриг, а от Ресляндии двое аристократов, к сожалению неизвестных и совсем еще молодых.

– Я спрашиваю: где Эйслинг?

– Она умерла на третий день нашего заточения, – ответила та, что себя давно называла принцессой.

Тишина стала осязаемой. Даже Варна рядом будто превратилась в камень. А Эйслинг, для которой имя принцессы было привычнее собственного, смотрела на короля. Когда она говорила, голос не дрогнул, хотя внутри все вибрировало и стучало. Требовались большие силы для того, чтобы стоять ровно.

– Ты врешь, – сказал король.

– У нее было слабое здоровье, ты знаешь, отец.

Казалось бы, еще тише не могло стать, но даже ветер, который всегда гулял в большом зале и завывал в коридоре, замолчал.

– Отец? – Ярвин медленно встал и тоже теперь смотрел на нее. И этот взгляд выдерживать было сложнее. – Король Дайра, я не знал, что у тебя было две дочери.

– Одна, – ответил тот, все еще рассматривая не-Эйслинг.

– Но браслет признал брак, значит, в ней твоя кровь. – Ярвин говорил слишком спокойно, будто сдерживал что-то внутри.