Другая история Средневековья. От древности до Возрождения

Слово гном, как полагают, придумал немецкий естествоиспытатель Филипп Ауреол Теофаст Бомбаст фон Гогенгейм, более известный под латинским именем Парацельс (1493–1541); возможно, он произвел его от греческого гнозис, знание. Однако Х. Л. Борхес пишет: «Гномы намного древнее своего имени, введенного в употребление греками, но классики на это не обратили внимания. Имя снова возникло в XV веке». Если же понимать, что реальная история греков более чем сдвинута в прошлое, все встает на места: гномы, духи земли и гор, просто горнорабочие ранних средних веков. Их представляли бородатыми карликами с грубыми чертами лица, в спецодежде свекольного цвета, плотно облегающей тело, и в капюшоне, похожем на монашеский.

Почему же только в Европе сложились мифы о гномах? Потому что здесь незаметный труд незаметных работников создавал вещи, более чем заметные для всего мира. Исключительного качества металлические орудия для обработки земли, позволявшие окультуривать не поддававшуюся до этого почву, быстро вырубать леса; военное снаряжение; все это становилось товаром, выделявшим Европу из окружающего мира. Первенство Европы в железоделании подняло ее в IX–X веках выше других стран Средиземноморья, позволило навязывать им свою волю, что очень скоро проявилось в Крестовых походах.

Получение металлов было такой удивительной вещью (даже для самих мастеров), что плавка и ковка обставлялись целым рядом заклинаний и действий, вроде бы ненужных для технологического процесса. Каждый мастер имел свои секреты и поверья; отсюда пережившие столетия представления о волшбе гномов и горных карликов.

(Люди любят легенды, и это единственная причина для появления легенд. Точно так же, как и в истории с гномами, но значительно позже, был создан целый ворох произведений искусства об американских ковбоях. А было их, по некоторым подсчетам, с шестидесятых годов XIX века и до наших дней, не более двадцати тысяч. Пожалуй, артистов, игравших роли ковбоев в кино, было больше.)

«Орудием, к созданию которого эпоха отнеслась с наибольшей заботливостью и чья символическая значимость оказалась наиболее весомой, был меч. Будучи знаком „ремесла“, служения, почитавшегося благородным, и одновременно — орудием подавления, эксплуатации народа, меч, еще более, чем конь, выделяет своего обладателя — рыцаря из массы других людей, символизируя его социальное превосходство. Люди верят легендам о том, что мечи государей были выкованы в сказочные времена, задолго до принятия христианства, волшебными мастерами-полубогами. Сила этих мечей таинственно связана с чудесными талисманами. У каждого меча есть имя. Меч в тысячном году — почти живой человек. Каждому известно, что первой заботой Роланда в смертный час был его [меч] Дюрандаль».

Жорж Дюби, цитату из книги которого мы привели, отнюдь не сторонник нашего взгляда на хронологию. Его европейцы в XI веке живут крайне бедно. Их очень мало («плотность населения — порядка той, что ныне встречается в Центральной Африке»). Дюби пишет о Европе: «Повсюду вокруг — нескончаемые просторы, где царит охота, сбор диких растений, где вольно пасется домашний скот. Изредка встречаются… остатки римских поселений».

Но если в XI веке нашей эры народу в Европе было так мало,[44] если царила такая дикость, если орудия смехотворны, а мечи столь редки, то какова же была картина в Древнем Риме, павшем за сотни лет до этого? Народу-то, поди, было еще меньше? Дикости — больше? Еще смехотворнее орудия?

Но нет! Народу, говорят, было вчетверо больше. А что до орудий, то все мы читывали о мечах древности. О, дивные, прекрасные, изумительные древнеримские мечи! Мечей было сколько угодно. Их было больше, чем ложек для еды (у Страбона и Цицерона вообще ни одной ложки не упоминается). Мечи изготавливали за счет казны для многотысячных отрядов. Мечи раздавали без счета рабам, чтобы они тыкали друг другу в живот на потеху отдыхающим гражданам.

Но мечи были бронзовыми.