Другая медицина. История врача, который спасает тех, кому некому больше помочь

– Ну что вы стоите? Отведите бабулю в отделение. Помойте, переоденьте в больничную одежду и сходите в столовую, там должна была остаться порция ужина, – сурово сказал доктор, после добавив: – У каждого есть своя бабушка в голове.

Эти слова врезались мне в память, хотя я и не до конца понимал их значение. Я понял, что он имел в виду, намного позже – уже после того, как похоронил своих родных бабушек. Тогда в душе возникла пустота, которая заполнилась только в тот момент, когда я встретил на улице Ираиду Владимировну и начал ей помогать… Но эту историю я расскажу чуть позже.

Если нет своих бабушек, помогай другим бабулям, выполняй свой долг перед старшими – и будешь счастлив: вот что имел в виду дежурный доктор.

* * *

В 2014 году в наш город начали приезжать беженцы из ДНР. Их поселили обособленно, в детский лагерь за городом. Мы с другом Евгением – у него была машина – начали ездить к беженцам и возить им гуманитарную помощь. Но довольно быстро ресурсы закончились, да и не все беженцы ценили то, что для них делалось, поэтому через некоторое время мы решили начать оказывать целевую помощь, для чего выбрали четыре семьи: это были три молодые супружеские пары без детей и тетя Яна.

Тетя Яна была у себя на родине математиком. После бомбежки она приехала к нам с дочерью и собакой. Мы помогли ее семье снять жилье, приобрести нужные книги, нашли ей подработку – репетитором по подготовке к ЕГЭ по математике. И когда увидели, что тетя Яна надевает по две пары очков, то сразу же поехали в офтальмологическую клинику, где ей проверили зрение и подобрали хорошие очки. Врачи клиники были тронуты судьбой тети Яны и продали очки с большой скидкой, добавив даже свои деньги. Теперь тетя Яна готовит наших школьников к экзаменам по математике, кормит их украинскими борщами, а дети и родители ее обожают.

Другие семьи тоже сняли квартиры, получили гражданство, устроились работать на заводы, в магазины. Периодически мы с ними случайно сталкиваемся на улице или в магазинах, они все еще пользуются привезенными нами раскладушками и электрическими плитами.

В ту зиму в начале марта стояли крепкие морозы, машины с утра не заводились, поэтому мои соседи, припарковав машины во дворе на стоянке вечером, снимали аккумуляторы и заносили их домой на обогрев и подзарядку.

В один из таких морозных вечеров я возвращался после работы домой. Под ногами хрустел снег, под капюшон куртки в лицо задувал ледяной ветер, мои нос и щеки уже ничего не чувствовали. Подходя к подъезду, я поздоровался с одним из водителей, в его руке как раз был аккумулятор. Так получилось, что из всего подъезда по именам я знаю только двух людей, при этом меня знают почти все. Бывало, вечером стучат в дверь и спрашивают что-нибудь от температуры, или бинт, или йод. Я часто хожу к ним и смотрю, что случилось, делаю перевязку, если необходимо, и иногда вызываю «Скорую». И, в общем-то, имена я тоже спрашиваю, но через несколько минут забываю.

Тот сосед с аккумулятором в руке открыл передо мной дверь в подъезд и пропустил меня вперед. Я нырнул в темноту, поднялся на первый этаж и включил свет в подъезде. И вдруг услышал, как сосед позади меня начал ругаться на кого-то. Обернувшись, я увидел бородатого мужичка в драном пуховике, в разных сапогах, один из которых был надет на голую ногу.

Он стоял, прижимаясь к косяку, и тихо просил не выгонять его и дать ему возможность погреться. Сосед схватил его и приоткрыл дверь, чтобы выгнать бродягу на мороз. В секунду я снова оказался внизу и, коря себя за то, что не запоминаю имен, попросил его оставить человека погреться. Ведь после этого он ушел бы сам.

– Вы, Евгений, живете выше, чем мы, – почему-то решил укорить меня сосед, – и работаете в чистоте, где белые простыни и все стерильно, а мы – народ простой, и потом все оставленное тут дерьмо отгребать нам. Нет уж, пусть валит отсюда.

– Хорошо, – сказал я, – я только ноги его посмотрю, можно?

Соседу тоже стало интересно, что же там за особенные ноги такие у бродяги. Я усадил бездомного (как я потом узнал, его звали Сергеем) на ступеньку, попросил снять сапоги. Он, настороженно глядя на нас, стал стягивать правый сапог, который и надет был на голую ногу. Вокруг поплыл кисло-сладкий запах разлагающейся плоти.

Его стопа была белого цвета, а кончики пальцев ног почернели, между пальцами налипли комочки грязи.

Сосед прищурился от запаха, но нагнулся вперед, чтобы лучше рассмотреть черные пальцы ног.

– Что это у него? – сдавленным голосом спросил он.

– Ничего хорошего. Это обморожение стопы и гангрена. Нужны перевязка и госпитализация в хирургию, иначе всю стопу скоро потеряет.

Тут уже и бездомный округлил глаза, мол, только не в больницу, я отогреюсь и уйду.

– Хорошо, – согласился я. – Оставайся тут, я сейчас вернусь и сделаю тебе перевязку.

Я снова направился вверх, а сосед, уже молча, пошел к своей двери.