Другая правда. Том 1

— Вот именно, вам преподавали историю, то есть факты из области политики и экономики, а я вам попытаюсь в двух словах обрисовать, что это всё означало для жизни людей. Обычных людей, таких же, как я и мои коллеги. Тех людей, которые родились и выросли при советской власти. Мы с самого детства видели и знали, что существует прогнозируемость карьерного и профессионального роста. Иными словами, есть правила, есть ряд условий, которые нужно соблюдать, а нарушить их мог только тот, у кого была сильная административная поддержка. Например, чтобы стать министром, нужно лет тридцать отпахать в этой профессии или в этой области деятельности, пройти путь с самого низа до высокого управленческого уровня, и на этом уровне себя хорошо зарекомендовать, в идеале — несколько лет просидеть в кресле заместителя министра. Ну и, разумеется, быть членом партии, без этого вообще никуда по карьерной лестнице не продвинешься. И еще было одно незыблемое правило, которое все очень хорошо понимали: руководство страны может сколько угодно врать о наших производственных достижениях, о том, что мы семимильными шагами движемся к коммунизму, при котором напрочь исчезнет преступность, или о том, что создана новая историческая общность «советский народ», в которой все друг другу друзья и братья и связаны нерушимой взаимной любовью, но если от имени Совета Министров СССР людям что-то обещали, можно было быть уверенным, что это выполнят. Пообещали, к примеру, с первого февраля повысить цены на такие-то товары на столько-то процентов — повысили все с точностью до копейки. Пообещали повышение зарплаты в какой-нибудь отрасли — повысили. Предупредили заранее, что с определенной даты что-то разрешат или, наоборот, запретят, — сделали. Неважно, хорошее обещали или плохое, экономически и политически обоснованное или волюнтаристское. Важно, что, если давалось конкретное обещание, оно выполнялось. Речь идет именно о конкретных обещаниях, разумеется, а не о сотрясании воздуха на тему, что к восьмидесятому году мы будем жить при коммунизме и у каждой советской семьи будет отдельная квартира. И прежде чем я перейду к девяносто восьмому году, прошу вас отметить в голове эти два пункта: закономерности карьерного роста и доверие к конкретным обещаниям руководства страны, сделанным публично. С самого начала перестройки данные пункты начали постепенно расшатываться. Примеры нужны?

— Хотелось бы, — кивнул Петр.

— В самом конце восьмидесятых министром внутренних дел стал профессиональный строитель. В девяносто первом начальником ГУВД Москвы назначили молодого физика в возрасте чуть за тридцать, не имевшего ни малейшего представления о правоохранительной деятельности. В экономике нас провели через так называемую шоковую терапию, обещая с высоких трибун и от имени руководства страны, что это поможет и скоро всем нам станет легче. Обманули. Легче не стало, стало тяжелее. На протяжении десяти лет психологический эффект от расшатывания устоев накапливался, а к девяносто восьмому году количество перешло в качество, согласно законам материалистической диалектики. Смотрите, что произошло. В конце марта ни с того ни с сего, без видимых причин и без каких-либо внятных объяснений отстраняют от должности премьер-министра, просидевшего в этом кресле пять лет, и назначают никому не известного молодого человека, тридцати пяти лет от роду. Народ в недоумении. Дума тоже в недоумении и дважды отклоняет внесенную президентом кандидатуру. Народ снова удивлен: мыслимое ли дело в прежние времена, чтобы парламент хоть в чем-то не соглашался с решениями Генсека? Однако если кандидатуру нового премьера отклонить в третий раз, президент имеет право распустить Думу и назначить новые выборы. И думцы дрогнули, молодого премьера утвердили. И что? Спустя пять месяцев его снимают и предлагают вновь назначить на должность прежнего премьера. Это что же получается? Что высшее руководство принимает непродуманные решения? Вот просто так, с бухты-барахты? Дальше — больше. В начале мая президент подписывает указ, согласно которому шахтерам будет выплачена огромная задолженность по зарплате. Им к тому времени уже давно не платили за их тяжелый труд, связанный с риском для здоровья и жизни. Шахтеры поверили. Двух недель не прошло — и выясняется, что правительство под руководством нового премьера, того, молоденького, никак не может изыскать средства, чтобы погасить задолженность. То есть слова президента, руководителя нашей страны, оказались пустым звуком, пшиком. Иначе говоря — ложью. После этого началась рельсовая война, сотни тысяч человек вышли на железнодорожные пути и перекрыли транспортные магистрали. Слышали об этом?

Лицо Петра выражало неуверенность. Ну да, что-то такое, наверное, когда-то на лекциях говорили, но он, скорее всего, особо не вникал.