Другая правда. Том 1

— Вот о ком тебе нужно сделать статью! Ну что ты вцепился в этих Даниловых, двадцать лет прошло… Если уж тебя так зацепила их история — ради бога, используй ее в художественной форме, преобразуй, возьми самые яркие моменты и вставь в свой роман, все равно никакие открытия в таком старом деле тебе славы не принесут. Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? Хочешь начать с высокого старта. Но дело девяносто восьмого года тебе эту высокую позицию не даст, поверь мне, Петенька. У людей слишком много забот в настоящем, и они слишком беспокоятся о будущем, чтобы еще по поводу прошлого волноваться. Прочитают, покачают головами и забудут. А такие вот девочки, как эта Волохина, это настоящее нашей страны и ее будущее. И больные дети, и хреновое бюджетное обеспечение здравоохранения, и равнодушие людей друг к другу, и немногочисленные энтузиасты-бессребреники — все это сегодняшнее. Поэтому если хочешь славы — пиши об этом, а не о Даниловых.

Петр собрался ответить, но тут начался музыкальный номер такой громкости, что до собеседника было бы не докричаться, а уж о том, чтобы переговариваться шепотом, даже речи быть не могло.

— Но если Даниловых убил не тот, кто реально сидит, — снова зашептал он, когда музыка смолкла, — значит, следователи и оперативники фальсифицировали дело за взятку. Наверняка они практиковали такое не один раз, разбогатели на этом и сегодня процветают, даже, наверное, занимают высокие должности. Если мне удастся их разоблачить, это будет касаться уже сегодняшнего дня, разве нет? Сколько им могло быть в девяносто восьмом? Лет тридцать — тридцать пять? Значит, сейчас они еще вовсю работают, сидят в шикарных кабинетах, в удобных креслах, деньги гребут лопатой, а человек мается за колючкой.

— Ну, если так, то, конечно… — вздохнул Владимир Юрьевич. — С тобой трудно спорить. Слава журналиста, который разоблачил высокого чина-взяточника из Генеральной прокуратуры, — это не кот начхал, согласен. С такой репутацией путь в верхние строчки читательских рейтингов может оказаться очень коротким, тут ты правильно рассчитал. Только вот получится ли у тебя? Может быть, ты и сумеешь выяснить, что Даниловых убил не тот, кто сидит, как там его… Соколов?

— Сокольников, — подсказал Петр.

— Ну да, Сокольников. А вот как ты сможешь доказать, что дело было умышленно сфальсифицировано?

— Мне Каменская поможет.

Владимир Климм недоверчиво прищурился.

— Ой ли? Что-то она не производит впечатления человека, который готов сдавать направо и налево своих коллег. Впрочем, тебе видней. Да, кстати, ты не забыл, что она тебе деньги давала?

— В том-то и дело, что забыл, — уныло отозвался Петр. — А когда спохватился — стало уже поздно, сами слышите, какие цены пошли…

— Не переживай, за мои книги много не дадут, вот увидишь. Там стартовая цена две пятьсот заявлена, вряд ли кто-то поднимется выше, главное — ты сам не прозевай.

— Ну зачем вы так, Владимир Юрьевич!

— Я не «так», Петенька, а трезво. Есть книги для детей, эти дети сегодня в зале с родителями, сидят и ноют: «Ну купи! Ну купи! Хочу!» Игрушки всякие, картинки, календари и прочая дребедень, и все это они хотят, особенно девчонки. Мои читатели — подростки пятнадцати-семнадцати лет. Ты их в зале видишь? Ты видишь, что они сидят с родителями и выпрашивают что-нибудь, связанное с их любимыми героями? Да ни одного! Поэтому мои книги если кто и купит, то исключительно из жалости и сочувствия к больным детям, торговли почти не будет. Начнут с двух с половиной, а за три уже и продадут.

Климанов как в воду глядел. Книги для подростков старшей возрастной категории ни малейшего энтузиазма у участников аукциона не вызывали, и Владимир Юрьевич поднялся на сцену, чтобы подписать свой роман, проданный за 3500 рублей. Покупателем оказался, разумеется, Петр Кравченко, которого ведущий попросил выйти и показаться публике.

— На чье имя написать автограф? — поинтересовался писатель с деловитым видом. — Это для вас лично или для кого-то?

— Для Каменской Анастасии Павловны, — смутившись, ответил Петр.

— Это ваша сестра? Или просто знакомая девушка? — зачем-то начал допытываться Владимир Юрьевич, притворяясь, что видит Петра впервые в жизни.

— Нет, не сестра и не девушка, она уже пожилая женщина. Она не смогла лично принять участие в аукционе, но передала мне деньги и попросила поучаствовать от ее имени.

По лицу Климанова пробежало выражение не то сарказма, не то неодобрения. Склонившись над столом, он подписал книгу и вручил ее Петру.

Когда все закончилось, писатель усадил Петра и Аллу в свою машину.

— Отвезем Аллочку, а потом я тебя подброшу до метро, — сказал он.

Петр не понял великого замысла писателя, ведь метро — вот оно, рядом с парковкой, но возражать отчего-то не осмелился.