Другая Россия

Французская революция, будучи-таки действительно буржуазной, все же сменила календарь, отсчитывала время от самой себя, некоторые названия месяцев, брюмер — когда туманы — или плювиоз — месяц дождей — мне нравятся, они поэтичны и трагичны. Однако французы, несмотря на своих якобинцев (от зала при церкви Святого Жакоба, Якова, где они собирались), остались в самое революционное время все же в традиционных рамках в том, что касалось собственности и семьи. Самые крутые были, конечно, ребята, собравшиеся вокруг Максимилиана Робеспьера, он сам, его брат, и его ближайшие сподвижники Сен-Жюст и Камилл Демулен. У Робеспьера была попытка основать новую гражданскую религию, он даже был провозглашен ее пророком и святым, но не успел развернуть дело. 28 июня 1794 года голова Максимилиана Мари Исидора Робеспьера свалилась в корзинку гильотины. В Париже в Музее Архивов, он находится на пересечении rue des Archives и rue Rambuteau (совсем рядом — напротив в доме 54 по rue des Archives помещалась моя первая в Париже квартира-студио), я однажды посетил выставку документов эпохи Французской революции. Там я впервые увидел подпись Робеспьера. Она поразительна: рыжая, запутанная в клубок как колючая проволока, она вдруг обрывалась далеко вниз, в нескольких случаях даже на десять-пятнадцать сантиметров. Обыкновенно подпись стояла под списком фамилий людей, приговоренных к обезглавливанию. Сама подпись, можно сказать, представляла как бы зарисовку падения головы в корзину гильотины. Более трагической и поразительной подписи я никогда не видел, ни до, ни после. Подпись предвосхитила и собственную судьбу Робеспьера, и могла бы служить символическим изображением годов Революционного Террора. Были радикальные попытки переделать жизнь общества у основоположников анархизма французов Фурье и Сен-Симона. Была разработана теория «фаланстеров», коммун в которых на новых совершенно началах должны были жить свободные мужчины и женщины. Известно, что такие коммуны были основаны в Соединенных Штатах (если не ошибаюсь, на юге в штате Луизиана) и в России, на Волге (у писателя Лескова даже есть удивительный роман на эту тему) в восьмидесятые годы XIX века. К сожалению, я мало знаю о фурьеристах, сен-симонистах и фаланстерах, а серьезное исследование на эту тему в следственном изоляторе не представляется возможным, потому обойду тему стороной, лишь упомянув.

И в России радикализм политический развивался совместно с радикализмом экономическим и радикализмом в отношениях полов. Уже упомянутая не раз работа Эткинда «Хлыст» отлично показывает один из аспектов этого процесса. Разумеется, г-н Эткинд — демократ и либерал, и его собственный вкус окрашивает его оценки радикальных попыток переустройства общества во враждебные тона. Однако он проделал большую работу, и его книга объясняет многое, в частности, какие далеко не только марксистские корни были у русской революции 1917 года, но и корни сектантские. Неудивительно, что мечтая о революции нравов, об уничтожении семьи, к большевикам присоединились такие свободные женщины как Инесса Арманд, блудная дочь генерала Довмонтовича Саша Коллонтай, или Лариса Рейснер. Правда, вскоре после прихода к власти, большевики, увы, отказались от многих радикальных идей раннего большевизма, в том числе и от желания (лучше всего его теоретически выразила А. Коллонтай в своих работах) — разрушить семью и создать общество свободной любви. А тут еще и ранняя смерть вождя Ленина положила конец многим экспериментам в области собственности и семьи. Никаких обобществлений жен и имущества так и не произошло. Новые формы общественной жизни созданы не были. Тут, конечно, сыграла роль и сама личность сменившего Ленина на посту вождя кавказца Сталина-Джугашвили. Будучи, как сейчас говорят, по происхождению «чуркой», Сталин, разумеется, был более патриархален и реакционен, и его вкусы впрямую отразились на модели общества, которое он навязал России. Пост-революционная Россия была принуждена жить по дореволюционному адату. Опять.

Чтобы воистину сломать и воистину построить, нужно будет следовать Дольчино, адамитам, Мюнцеру и Джону Лейденскому, а не Сталину. Русская революция вообще многих своих целей не достигла, провалилась во многом. Но об этом уместно говорить уже в следующей лекции.

лекция двенадцатая Нерадикальность революции 1917 года

Большевики замахнулись было на многое. На первую в мире революцию четвёртого сословия. Весь мир голодных и рабов должен был, срезав за ненадобностью высшие первые классы общества, ликвидировав их или разбросав по стране, как придётся, мир голодных и рабов должен был управлять государством сам, посредством Советов.