Другая семья

И опять он мчался по этой дороге как ненормальный. И понимал с ужасом – теперь все так и будет… И мама была права – он таки запутался в бабах. Но теперь и сожалеть уже поздно. Да и о чем сожалеть? Разве о рождении детей можно сожалеть? Ведь радоваться надо. Хоть и радость получается какая-то подпорченная, истерично-суетливая. И еще опасливая – вдруг вся правда выйдет наружу… Ой, что будет тогда…

Алиса тоже родила крепенькую здоровенькую девочку. Яной решила назвать. Просто поставила его в известность, и все. Он и не возражал – пусть будет Яна.

Встречали ее из роддома весело, с надутыми шарами, цветами, музыкой и шампанским. Юля с Асей с энтузиазмом занимались организацией праздника, все было по высшему разряду. И мама его тоже была. Правда, улыбалась немного скептически, глядя на всю эту разноцветную суету. Потом, наклонившись к нему, спросила тихонько:

– А там у тебя кто родился?

– Тоже девочка… – ответил он так же тихо.

– Как назвали?

– Мия. Так Катя захотела.

– Что ж… Мия, Яна… Хорошие имена… А главное, редкие. Но перепутать их очень легко, имей ввиду. Вдруг Яночку Миечкой назовешь, а Миечку Яночкой? Не боишься?

– Да мне есть чего бояться, мам… Сама понимаешь…

– Понимаю. Но ты сам себе такие проблемы сотворил. Только сам.

– Да, сам. Я это знаю.

– И что? Так и будешь теперь двойную жизнь вести, да?

– Буду… А что делать, мам? Так получилось… Только не говори сейчас, что ты меня предостерегала, ладно? Уже смысла не имеет…

– Да я и не собираюсь, что ты. Это твоя жизнь. Мне остается только молиться за тебя да помогать чем смогу. Хотя ты в моей помощи не нуждаешься, но все же.

– Спасибо, мам…

Дома праздник продолжился, еще и родственники пришли с поздравлениями. Суета, счастливая суматоха. Клара Георгиевна сияла счастливой улыбкой, суетилась, накрывала на стол. Он сунулся было предложить свою помощь, но она лишь отмахнулась – иди к жене…

И было застолье, шумное, с тостами. Алиса вынесла к гостям новорожденную, и все притихли, застыли на тихом вздохе. Только Роза Георгиевна почему-то хмыкнула и поджала губы, и пробормотала что-то на ухо дочери Стеше. Та глянула на мать удивленно, потом перевела глаза на Алису, потом на него… И усмехнулась нехорошо. А у него внутри будто оборвалось что-то. Хотя и отогнал от себя плохое предчувствие, потому что праздник же! Что может испортить такой семейный праздник? Какие еще предчувствия?

Но в какой-то момент заглянул на кухню и увидел, как Роза Георгиевна беседует с его тещей. Говорит что-то, тряся перед собой руками, а Клара Георгиевна стоит столбом, и лицо у нее красное и злое. И губы поджаты скобкой. И вдруг понял, о чем они говорят… То есть просто вспомнил, как Алиса говорила ему о подозрениях Розы Георгиевны – зачем он так часто в Синегорск ездит. Хорошо, хоть не при всех гостях Роза Георгиевна решила своими подозрениями делиться.

И тем не менее… Это ведь значит, что разговора с Кларой Георгиевной не избежать. Вот она, первая ласточка… Сколько веревочке ни виться, а конец все равно будет. Или, наоборот, начало…

Но разговор состоялся только через месяц. Хотя весь месяц Клара Георгиевна терпела, ходила злая, с ним почти не разговаривала, только взглядывала иногда исподлобья и поджимала скобкой губы. Но все же в какой-то момент ее прорвало. Хорошо, что Алисы дома не было. Но при Алисе она бы на него и не напала – слишком уж покой дочери берегла.

– Да как ты мог, Филипп, как ты мог?! Я сначала не поверила Розе, а потом сопоставила все… Как ты мог завести любовницу на стороне, да еще и позволить ей ребенка родить? Только не отпирайся, ради бога! Синегорск город маленький, там же все на виду, от людей не скроешься! Да как ты мог, Филипп? Все что угодно могла от тебя ожидать, да только не такой подлости! Ты что, мою дочь на помойке подобрал, чтобы с ней так поступать?

Он молчал. А что он мог возразить? Ничего и не мог. А Клара Георгиевна уже совсем разошлась в гневе:

– Не позволю тебе с Алисой так обращаться, обманывать ее не позволю! Уходи немедленно, слышишь? Я Алисе скажу, что ты срочно в командировку уехал, а дальше видно будет, что да как! Потом ей всю правду скажу, а сейчас нельзя. И без тебя Яночку поднимем, не нужен ей такой отец! А я, дура такая, еще радовалась – хороший у Алисочки муж… Заботилась о тебе, как о сыне родном… А ты… Уходи, видеть тебя не могу!

Он не успел ничего ответить – в дверях гостиной появилась Алиса. Клара Георгиевна так расшумелась, что и не слышали, когда она в дверь вошла. Наверное, стояла в прихожей и все слышала. Но заговорила вдруг довольно спокойно, обращаясь к одной только Кларе Георгиевне:

– С чего ты решила, мам, что можешь распоряжаться моей жизнью? Что значит «немедленно уходи»? Тебе не кажется, что ты берешь на себя слишком много? Давай я буду сама думать, что мне делать, как поступить, ладно? Не вмешивайся, мам!

– Да как это не вмешивайся, как не вмешивайся? Да разве можно такое терпеть, Алиса? Да это ж такое унижение для тебя… – жалко залепетала Клара Георгиевна, чуть не плача. – Нет, что ты, я не позволю…