Другая семья

В один из вечеров, когда уже спать лег на диване в гостиной, требовательно зазвонил телефон. Хотя он обычно звонил, просто ему показалось, что очень требовательно.

И не зря показалось. Голос Галины Никитичны звучал почти истерически, на высокой тревожной ноте:

– Катя рожает, мне только что она позвонила! Ревет, боится, схватки у нее сильные! Говорит, в родовую сейчас повезут! Слышишь меня, нет?

– Слышу, Галина Никитична. Слышу…

– А чего молчишь тогда? Тебе все равно, что ли? Отец называется! Катька мучается там, а он молчит!

– Я не молчу… Я просто не знаю, что сказать. Да, я волнуюсь, переживаю за Катю. Но чем я могу помочь?

– Фу ты, бестолочь… Да ничего говорить не надо, что мне с твоей говорильни? Давай приезжай, я тут с ума от беспокойства схожу!

– Успокойтесь, Галина Никитична, все будет хорошо. Успокойтесь.

– Да откуда ты знаешь, хорошо будет или нет? Видимо, тебе и впрямь все равно, никакого отцовского чувства в тебе нет! Я и Катьке тоже говорила, малохольный ты какой-то. Другой бы мужик давно подскочил да помчался, с ума бы от радости сходил! А ты… Давай приезжай, хватит болтовней заниматься!

– Но я не могу, Галина Никитична. Вы тоже меня поймите. Как я объясню свое исчезновение из дома – в ночь… Вы же прекрасно знаете, что я не свободен.

– Да знаю я, знаю… Ну, соври что-нибудь своей жене, ты ведь все равно ей врешь! Вторую семью заимел играючи, и надо же – объяснений с женой боится! Чего уж теперь бояться-то, все равно она узнает когда-нибудь. Как говорится, сколько веревочке ни виться, а все равно конец будет. Может, еще и законным моим зятем станешь… Давай приезжай!

– Нет. Не могу. Я утром приеду, хорошо?

– Ишь ты, не может он! Когда надо было к Катьке под бочок подвалиться, так и в ночь-полночь приезжал, а тут не может!

– Все, Галина Никитична, хватит! Успокойтесь! По-моему, у вас просто истерика. Все с Катей будет хорошо. И вы же понимаете, если я даже приеду – чем я смогу Кате помочь? Успокойтесь, все будет хорошо! Выпейте валерьянки, в конце концов!

Он говорил тихо, боясь, что его услышат Алиса и Клара Георгиевна. И, чтобы закончить разговор, прошелестел в трубку торопливо:

– Все, не могу больше говорить, извините…

Потом не спал всю ночь, ворочался с боку на бок. Когда за окном начало светать, поднялся, на цыпочках прокрался в ванную. А вышел и увидел, что Клара Георгиевна уже копошится на кухне. Заглянул к ней, проговорил виновато:

– Ну зачем вы встали, спали бы еще…

– Так завтрак же тебе надо приготовить! Как я тебя отпущу без завтрака? Вон ты какой бледный в последнее время, круги под глазами… Что, на работе дела плохо идут, да?

– Да нет, все нормально, что вы…

– Но я же вижу, ты сам не свой, все время думаешь о чем-то, переживаешь. Нельзя так, что ты. Надо себя беречь. Тем более Алиса вот-вот родит, и тогда совсем веселая жизнь начнется. Бессонные ночи и без того будут тебе обеспечены.

– Ничего, Клара Георгиевна. Счастье отцовства легким не бывает.

– Это ты правильно сказал, молодец… Я кофе тебе покрепче сварю, да?

– Да, спасибо…

– И побереги себя, побереги! Конечно, я вам помогу с ребенком – это ж моя внучка все-таки. Ой, господи, да у меня сердце заходится от счастья, как подумаю, что наконец бабушкой стану! А ты сам-то как? Тоже, поди, волнуешься?

– Волнуюсь, конечно.

– А ты не волнуйся, все хорошо будет. И не надрывайся так на работе, силы еще понадобятся. А то на тебя смотреть больно, таким уставшим выглядишь. Я ж беспокоюсь, ты мне как сын…

Он поперхнулся кофе, закашлял надсадно. Клара Георгиевна от души постучала ему ладонью по спине, и он отметил невольно, какая у нее рука тяжелая. Если такой рукой замахнется вдруг, рассердившись, – мало не покажется. А что, вполне может за любимую доченьку…

Потом мчался до Синегорска как ненормальный. Позвонил с дороги Галине Никитичне, спросил с тревогой:

– Ну что? Катя уже родила?

– Да, родила. Поздравляю тебя, папаша. Дочка у тебя, здоровенькая, крепенькая. Вес три восемьсот, рост пятьдесят четыре. Молодец, хоть тут постарался.

– А Катя… Катя как себя чувствует?

– Да тоже нормально. Ее в палату перевезли, скоро и девочку к ней положат. Вместе будут до выписки.

– Мне можно на нее посмотреть? Катя к окну подойти сможет?

– А ты уже в Синегорске, что ль?

– Да, почти… Скоро подъеду. Я Кате пытался позвонить, но она не отвечает.

– Так спит, наверное… Умаялась ночью-то… И пусть спит, не тревожь ее пока.

– Выходит, я зря приеду?

– Пока да, зря… Я и не думала, что ты с утра помчишься.

– Так вы ж мне сами звонили… Просили, чтоб я приехал!

– Ну да, звонила. Я не в себе была. Только тогда успокоилась, когда узнала, что у Катьки все хорошо. Так хорошо уснула, а ты меня разбудил, окаянный! И ты к вечеру приезжай, тогда и увидишь Катю. Меня тоже не буди больше, я сильно перенервничала, давление поднялось. Давай, милок, потом поговорим… Потом… Сплю я…

Телефон булькнул – Галина Никитична первая нажала на кнопку отбоя. Он чертыхнулся, притормозил, чтобы развернуть машину. А ведь почти доехал… Все дела бросил, помчался как идиот! Глянул на часы, сообразил быстро – можно еще на встречу с клиентом успеть.