Другая семья

– Ну, видят… И что? Да, я там бываю. Там клиенты мои живут. Какое мне дело, кто и что говорит?

– Ну да. Я тоже так подумала. И тете Розе так же сказала – мне дела нет…

Он выдохнул, кивнул головой. И надо было радоваться, услышав это Алисино – «мне дела нет», а по сердцу все равно болью скребнуло.

Да, именно так. Алисе до него дела нет. Пусть хоть сто любовниц у него будет – ей дела нет! Потому что ревности нет. Когда не любят, и не ревнуют…

И странно, что он подумал об этом слегка отрешенно. Тем более странно, что сердцу больно, а мыслей унылых больше нет. Может, на них ресурса уже не осталось? Пронесло, и слава богу? Было бы хуже, если бы Алиса в своем состоянии скандалить начала, не дай бог. Выяснять что-то.

Нет уж, пусть лучше так. Мне дела нет – и точка. И вообще, завтра тяжелый день, надо выспаться хорошенько. И завтра с утра надо Кате позвонить…

* * *

Зима пролетела незаметно, он и не увидел ее в хлопотах. И весна была ранней, бурной, солнечной. У Алисы на лице выступили веснушки, и он имел неосторожность сказать ей как-то:

– Тебе эти веснушки идут… Так мило лицо осыпали…

– Фил, ты что? Ты дурак, что ли? – посмотрела она на него с удивленной неприязнью. – Какие это тебе веснушки, это же пигментация! Я так расстраиваюсь по этому поводу, а ты – как мило! Издеваешься надо мной, что ли?

– Да бог с тобой, Лисенок… У меня и мыслях не было…

– Не называй меня Лисенком! У меня вполне нормальное имя – Алиса! И вообще – молчи лучше! А то еще что-нибудь невпопад скажешь!

– Молчу, молчу…

– Вот и молчи! И не смотри так, твое выражение лица меня раздражает!

– А какое у меня выражение лица?

– Ну, не знаю… Умильно-испуганное какое-то. Совершенно дурацкое. Не смотри на меня, ну? Вообще отойди лучше! Видеть тебя не могу!

– Может, мне вообще дома не появляться, Алис? Ты скажи…

– А ты и без того дома почти не появляешься. Утром уходишь, поздно вечером приходишь. Тебе вообще до меня дела нет. Даже не спросишь никогда, как я себя чувствую!

– Да я лишний раз подойти к тебе боюсь, Алис… Все делаю не так, говорю не то…

– Ой, бедненький, надо же! Как тебя тяжело живется! Пожалей себя, по головке погладь! Чем себя жалеть, лучше обо мне подумай, как мне тяжело! Вон как ноги отекают, ходить больно! А это еще настоящая жара не началась… И мне еще долго ходить, еще весь май, весь июнь…

– Может, вам с Кларой Георгиевной на дачу переехать, Алис? Там воздух свежий, там лес…

– И что я буду делать – в лесу? А если роды начнутся? Я что, в лесу буду рожать, по-твоему? Нет, не поеду я никуда. Дома останусь. И не уговаривай даже. Иди лучше на работу, не раздражай меня.

– Так сегодня же выходной… Я думал с тобой побыть… Но, если ты хочешь, я уйду. Поеду в контору, с бумагами поработаю.

– Вот и поезжай. Не мелькай у меня перед глазами, устаю я от тебя. И не обижайся, пожалуйста. Будем считать, это у меня прихоть такая. Стремление к исключению раздражающего фактора.

– Это я раздражающий фактор?

– Не придирайся к словам! Я же попросила – не обижайся!

– Ладно, не буду обижаться. Так я пойду?

– Ну, я же сказала…

Ни в какую контору он не поехал, конечно же. Рванул на весь выходной к Кате. Она обрадовалась, как обычно. Только спросила недоверчиво:

– Что, прям все воскресенье вместе проведем, да? И ты не будешь торопиться уехать?

– Да, Катюш… Да…

– Хм… А почему? Что-то случилось, да? Что-то у тебя дома не так? С женой поссорился? Или она про меня что-то узнала?

– Да все нормально, Катюш… Ты разве не рада, что я приехал?

– Да я рада… Я очень рада. Просто мне интересно все же… Наверное, твоя жена куда-то уехала, да? В отпуск куда-нибудь? На Мальдивы?

– Ну почему сразу на Мальдивы… Не может она сейчас на Мальдивы…

– Почему?

– Потому что она тоже ждет ребенка, Кать.

– Да ты что?! – испуганно переспросила Катя, прижав маленькие ладошки ко рту. – А почему ты мне раньше не говорил об этом, Филипп? Значит, она… Она тоже?!

Такой неподдельный ужас у нее в глазах застыл, что он испугался. И поневоле начал оправдываться, будто и впрямь был виноват.

– Ну да… Так получилось, Кать. Я и сам не думал… Я даже боюсь, что мои дети появятся на свет в один день, представляешь?

Он улыбнулся, ожидая, что она улыбнется в ответ. Но Катя его шутки не приняла, по-прежнему смотрела с ужасом. Потом выражение ужаса на ее лице перетекло в разочарование и досаду, потом она сама же и спохватилась и помотала головой туда-сюда, будто хотела смахнуть неприятное наваждение. И улыбнулась через силу. И проговорила тихо:

– Надо же, как бывает… Будто мы с твоей женой договорились вместе тебя осчастливить… Хотя о чем это я? Это ей положено по статусу тебя осчастливить, а я… А мне… А мне уж что достанется с барского стола…

Он опешил слегка, глянул на Катю непонимающе. Но она ему и не собиралась ничего объяснять, только плечом дернула недовольно. И это жест тоже у нее был новый, ранее им незамеченный. Наверное, тоже все это надо было списать на прихоть беременную и не обращать внимания. Просто терпеть… Как все мужики терпят. Перепады настроения, гормональная перестройка и все такое.