Другая семья

Катя стояла, не шевелясь, смотрела на него во все глаза. Только в них ничего не было, кроме недоумения и испуга. Ему вдруг показалось, что еще секунда, и она в обморок упадет. И он проговорил уже торопливо-примирительно:

– Наверное, зря я все это тебе говорю… Ты же не виновата… Тем более, все равно уже ничего не изменишь. И Галине Никитичне я тоже обещал тебе не говорить ничего… Но вот, не утерпел. Извини.

– Да что там – извини… За что тебе извиняться? Ой, как стыдно-то, честное слово… Я правда не ожидала от мамы такого…

Она снова собралась было заплакать, но он быстро обнял ее, прижал к себе, проговорил тихо на ушко:

– Ну все, все, успокойся… Тебе ведь нельзя нервничать… Успокойся, Катюш…

– Но ты веришь, что я ничего не знала?

– Верю… Конечно, верю…

– А я, знаешь, все представляла, как я тебе скажу… Все думала, как ты отреагируешь – обрадуешься или испугаешься… А оно вон как все вышло… По-дурацки как-то. Обидно…

Плечи ее дрогнули, и он снова принялся ее утешать торопливо, и целовать мокрые щеки, и гладить по волосам, по плечам, по спине… И кончилось все тем, что вскоре жадно подхватил ее на руки, унес в спальню. И снова она с жадностью принимала его, и близость их была похожа на отчаяние, и стон Кати был похож на плач…

Потом лежали, опустошенные, и сил не было на разговоры. Наконец Катя проговорила тихо:

– Ты не бойся, мама больше не позвонит… Я тебе обещаю. Только ты мне скажи… Ты ведь не будешь меня отговаривать, правда? Я так хочу этого ребенка…

И, не дав ему ответить, снова заговорила быстро:

– Я ведь ничего от тебя не хочу, ничего не требую! Если хочешь, можешь вообще больше не приезжать… Я прекрасно сама справлюсь! Мне ведь легче жить будет, понимаешь? У меня же будет твое продолжение – дочь или сын! Ой, я так счастлива, ты и представить не можешь… И даже не отговаривай меня, не надо…

– Я не собираюсь тебя отговаривать, Катюш. Но ты же понимаешь, я не свободен.

– Я понимаю, я все понимаю! И еще раз тебе говорю – я на тебя вовсе не претендую! Живи как живешь! Я даже помощи от тебя никакой не стану просить, сама справлюсь! Господи, да мало таких матерей, что ли, которые в одиночестве ребенка воспитывают? А я чем хуже? Некоторые, вон, от неизвестных доноров себе ребеночка рожают, и ничего! И счастливы! А я – от любимого человека… Нет, нет, мне правда ничего от тебя не надо! Ты совершенно свободен от каких-либо обязательств, совершенно свободен!

– Ну зачем уж ты так обо мне, Катюш… Конечно, я буду тебе помогать… Чем смогу… И материально, и вообще…

Катя рассмеялась тихо, переспросила:

– То есть как это – вообще? Объясни… С колясочкой по двору будешь гулять?

– Могу и с колясочкой. Чего ты смеешься?

– Да так… Просто мне ужасно приятно это слышать. Какой же ты у меня… Честный, порядочный, умный, интеллигентный… Другой бы на твоем месте перепугался вусмерть и сбежал, а ты нет… Ты не такой… Как же я люблю тебя, Филипп… Как же люблю… Сама не понимаю, за что мне такое счастье досталось – тебя любить… Да еще и ребеночка бог послал! Только бы все хорошо было, только бы он здоровеньким родился! Но я девушка крепкая, так что все будет хорошо!

– Да, все будет хорошо, Катюш. Я буду рядом. Сама понимаешь – уж как смогу…

Собираясь уезжать, он хотел оставить Кате некую сумму денег, но никак не мог решиться на это. А вдруг она обидится? Подумает – отступные, мол, оставляет?

Но Катя и не обиделась вовсе. Приняла деньги с улыбкой, проговорила радостно:

– Ой, спасибо, как хорошо! Завтра же в магазин пойду, маленькому что-нибудь присмотрю… Или рано, думаешь? Говорят, примета плохая – заранее все покупать…

– Я не знаю насчет примет, Катюш. Ты, главное, фруктов больше ешь, и вообще… Покупай все, что хочешь. Я потом еще денег на карту тебе скину. И говори, не стесняйся, что тебе еще надо. Может, привезти что-нибудь? Как у вас тут, в Синегорске? В магазинах все есть?

– Да, все есть… А ты когда хочешь приехать? Когда тебя ждать?

– Скоро. Я позвоню, Катюш.

– Хорошо… Тогда и на мои звонки тоже отвечай, ладно? А то я так волнуюсь, когда ты телефон отключаешь… Вдруг с тобой что-то случилось, а я и не знаю?

– Ну что со мной может случиться, Кать? Просто я работаю много. А телефон мне приходится отключать, когда я в процессе бываю.

– Да, я понимаю… Прости… Можно, я тебя до машины провожу?

– Конечно. Идем…

Он запомнил ее лицо, когда тронул машину с места. Губы улыбались, а глаза уже плакали. Потом, пока ехал, эти грустные глаза будто преследовали его. И даже звонок Алисы показался не ко времени, хоть и ответил сразу:

– Да, Алис…

– Ты где? Скоро приедешь?

– Да, скоро.

– Но ты в городе? Как скоро?

– Как получится. У меня еще дела.

– А почему голос такой?

– Какой?

– Тоскливый какой-то… Будто тебе со мной говорить не хочется.

– Да нет, тебе показалось. Устал просто.

– Процесс трудный был?

– Да…

– Ну, вот, опять отвечаешь недовольно! А сам обижаешься, что я твоими делами не интересуюсь!

– Извини, мне просто неудобно сейчас разговаривать.

– А, понятно… Ладно, я тебя жду. Возвращайся скорее.

– Да… Через полчаса буду.