Другая семья

– Вы не подскажете, где здесь ближайшая аптека?

– Так за углом есть аптека… А что, вам плохо? Помочь чем-то? Может, зуб разболелся? У нас в аптечке анальгин есть…

– Нет, спасибо, все хорошо. Я потом в аптеку зайду. Спасибо…

Кофе в кафешке оказался вполне приличным. И яичницу тоже съел с удовольствием. Странно, почему Клара Георгиевна так презирает яичницу в качестве блюда на завтрак? Говорит, что это еда для холостяков. Что даже неприлично серьезному мужчине есть яичницу на завтрак. А он как раз любил… И чтобы желтки оставались целыми, и чтобы бросить в яичный глаз корочку хлеба, пропитать ее желтой вкуснятиной и отправить в рот. Но кто его в доме спрашивает, что он любит, а что не любит? Главное в доме, чтобы Алиса всем довольна была…

Тем более в последнее время, когда его статус влюбленного мужа почти сошел на нет в глазах Клары Георгиевны. Чего только этот вчерашний разговор стоит… Еще бы немного, и выставила бы его за дверь. И ее можно понять, конечно же. Более того – это было бы правильно, в конце концов. Да только эта «правильность» Алисе не нужна, как ни странно.

Интересно, а как бы он повел себя на месте Алисы? Неужели бы тоже выбрал компромисс? И относился бы к ней с таким же снисходительным равнодушием?

Нет, даже не хочется отвечать на эти вопросы. Так все запуталось, что он теперь и сам не знает ответов. Тем более сама жизнь сослагательного наклонения не признаёт – если бы да кабы… Как есть, так есть. Как получилось, в том и жить приходится. Быть в этом утре, быть в этом кафе. Яичницу есть, кофе пить крепкий и вкусный.

Но в аптеку и впрямь надо зайти – вдруг в дороге опять сердце прихватит? А он раз – и таблеточку проглотит, и все будет отлично. И как он сразу до этого не додумался?

Аптекарша оказалась серьезной девицей, строго смотрела на него поверх очков.

– Мужчина, я вас не понимаю… Что значит, вы хотите таблетки от сердца? Какие именно таблетки вы хотите, мужчина?

– Ну, я не знаю… Хоть какие-нибудь…

– Что значит – какие-нибудь? У вас рецепт есть?

– Нет… Рецепта нет, но сердце болит иногда. Знаете, будто тисками сжимает. И дышать трудно.

– Но я же не врач, что вы мне тут анамнезы выдаете! Сходите к врачу, кардиограмму сделайте, вам диагноз поставят! Так же нельзя…

– Но может, все же посоветуете что-нибудь, а? Мне в дорогу сейчас… А потом я обязательно к врачу схожу, обещаю! Сейчас просто ехать надо, понимаете? Может, все же посоветуете что-нибудь, а?

– Как я могу вам советовать? Нет, я не могу брать на себя такую ответственность, что вы. А вдруг вам еще хуже станет? Я потом виноватой останусь? Нет, нет… Идите к врачу. Мое дело – препарат по рецепту выдать.

– Ладно, извините… – вздохнул он, отходя от окна.

Видимо, его вздох все же растопил холодное провизорское сердце. Аптекарша проговорила ему в спину недовольно:

– Вот, хотя бы валидол возьмите, что ли… Он безобидный вообще-то. Вроде как плацебо, но все же… Хоть что-то…

– А как его пить?

– Его не надо пить. Его надо под языком держать, если вдруг себя плохо почувствуете.

– А, понял… Спасибо! Спасибо вам большое!

– Да не за что… – расстроенно отмахнулась аптекарша. – Лучше бы к врачу все же пошли, чем в дорогу собираться.

– Да мне недолго ехать, всего два часа… Еще раз спасибо, всего вам доброго!

А на вкус этот валидол оказался так себе. Довольно противный. Но ничего, терпеть можно. Зато утро какое прекрасное! И солнце еще не жарко-назойливое, и машин на трассе мало… Гони себе, не хочу! Да если музыку еще включить, совсем хорошо будет! Сплошной релакс! О, как раз и любимый исполнитель поет…

И начал подпевать тихо, качая в такт головой:

Я стану водопадом,
Падением с высоты…
И все твои вина из винограда
Для меня уже слишком просты!

А потом и вообще разошелся, подпевал уже в полный голос:

В тебе больше нет хмеля,
И крепость твоя не та!
Нам оставалась всего неделя,
И она уже прожита…[5]

Да, прожита. Не будет уже как раньше. Боже, как хорошо… Как прекрасна жизнь! И как ее жить здорово! Несмотря ни на что! Хорошо, хорошо…

Железная рука сжала сердце на самой высокой ноте. Было так больно, что уже не понимал ничего. И глаза вмиг заволокло красным туманом. Где-то на краешке сознания билась последняя отчаянная мысль – надо остановиться, на обочину съехать… Сейчас, сейчас рассеется красный туман, а пока не видно ничего…

А боль снова врезала, как ножом. Ударил по тормозам, и не видел уже, как вывернуло на дороге машину, как понесло ее навстречу другой машине. И даже не ощутил сильного удара в бок – все слилось вместе: и боль, и красное зарево перед глазами, и грохот и лязг металла.

И вдруг – тишина благословенная. И словно взмыл куда-то, уносясь подальше от этого ужаса. Полетел… И последней мыслью было – я умер… Господи, как же хорошо – я свободен, я умер… Умер!

* * *