Другая сестра

Над «Каретой» привычно мигала вывеска. Мика попытался припомнить, когда был здесь в последний раз. Тогда было еще тепло. Может, ранняя осень? В какой момент так резко оборвались их посиделки с друзьями? Кажется, наконец-то все встало на свои места, кто-то обрел свое счастье, а кто-то его почти реанимировал.

У Дэна начали налаживаться отношения с Надей после ее поездки в Италию. Они с Элей были у них в гостях пару раз, в один из визитов даже уговорили многодетных родителей сбежать в кино, пока они присматривают за детьми. Эля успешно нарабатывала материнские навыки, возясь с маленьким Лукой. Но, кажется, именно девушки были инициаторами тех встреч.

С Вэлом и Сюзанной они месяц назад ходили в театр. Предложение поступило от Сюзанны, которая выловила его в офисе телеканала и извинилась за то, что купила билеты, не предупредив их с Элей. Мика искренне обрадовался ее инициативе, и вечер получился чудесным – после спектакля они не разбежались по домам, а пошли в суши-бар, поужинали и выпили шампанского.

С друзьями он виделся на работе почти каждый день, но никто не выказывал стремления встретиться вне офиса. Ничего удивительного на первый взгляд в этом не было: Вэл и Сюзанна сперва вовсю обустраивали ее съемную квартиру, потом наверстывали в ней упущенные годы, проведенные порознь, и все это перетекло в неуемное стремление Сюзанны обзавестись собственной квартирой, так как на жилье мамы Вэла пара не претендовала; Дэн был занят практикой в новом офисе и своей большой семьей; Мика привык к уютным вечерам под пледом вместе с симпатично округляющейся Элей и к долгим дневным прогулкам по выходным в любую погоду.

Плавное и правильное течение жизни усмиряло и подавляло в зачатке жажду любых безумств. К тому же память об одном из них до сих пор давила тяжким грузом. Можно очень сильно постараться вообразить, что чего-то вовсе не случалось, но только не тогда, когда ежедневно общаешься со свидетелями или участниками события. Мика не мог с уверенностью сказать, был ли за последние восемь с лишним месяцев хотя бы один момент, когда друзья при встрече не вспоминали каждый сам про себя серое апрельское утро возле клуба. У Мики был соблазн спросить Дэна, как долго с точки зрения психологии это воспоминание будет оставаться своеобразным фильтром их дружбы и жизневосприятия в целом. Наверняка, как и любое тяжелое переживание, как и любая боль, оно должно иметь свойство притупляться. Он ведь почти перестал думать о нерожденном ребенке, когда смотрел на Элю, значит, время лечит.

Но исцелению от другой «болезни» никак не способствовало ежедневное общение с Аглаей. Поначалу оно выступало таблеткой от всепоглощающего чувства вины, но теперь эффект был противоположный – наступил передоз. Легкие необременяющие отношения с ней сошли на нет еще до Нью-Йорка (по крайней мере, так ему казалось), и когда она в очередной раз намекнула на сближение, он честно сказал, что состоит в отношениях. Аглая аккуратно дала понять, что для нее это не имеет никакого значения. Мике пришлось дать более жесткий отпор. Тогда Аглая превратилась из необременительного исцеляющего приключения в вечный раздражитель и возмутитель его спокойствия. Она вроде как и не навязывала свое общение слишком явно, но он всегда знал, что она рядом, и частенько позволял себе думать о том, насколько было бы лучше, если бы ее не было ни на канале, ни в его жизни. И несмотря на негласное табу на разговоры о ней, он был уверен, что Вэл и Дэн солидарны с ним.

По негласной же договоренности друзья не стали планировать совместную встречу Нового года. Вероятно, так совпало, но каждый захотел отметить праздник в узком семейном кругу. И в этом желании были единогласны не только друзья, но и их вторые половинки, потому что и от них не поступало предложение о совместном праздновании.

Но череду январских выходных нужно было чем-то заполнить и разнообразить, поэтому друзья договорились встретиться в «Карете» чисто мужской компанией. Причем инициатива исходила от Дэна.

Спустившись по деревянным усталым ступеням в приглушенную полутьму бара, Мика остро ощутил, насколько сильно соскучился по друзьям и посиделкам с ними. Беспорядочно развешанные вдоль окрашенных стен заведения мерцающие гирлянды дарили новогоднее настроение. Мика принялся жадно искать глазами Дэна или Вэла в надежде, что кто-нибудь из них уже пришел.

Как всегда, в темном углу он разглядел что-то большое и темное. Похоже, Вэл уже был на месте, но еще не снял куртку.

Кто-то хлопнул его по спине:

– С новым счастьем, дружище!

А вот и Дэн – в зимнем приталенном пальто и с непокрытой копной отросших волос (он обычно очень коротко стригся), припорошенных снегом.

Мика ощутил прилив теплоты, почувствовал, как внутри, словно под горсткой пепла, зашевелилась искорка, и подумал, что именно с этого дня время наконец-то сжалится и начнет зарубцовывать шальные раны – последствия нелепого недоразумения.

Они уселись за стол, тепло поздоровавшись с Вэлом, и сделали заказ. С трудом дождавшись свое пиво, Мика поднял кружку и сказал: