– Тебе, наверное, все здесь непривычно, – сказал Вивальдо. – Но ты, надеюсь, не считаешь, что у тебя уже нет друзей. Потому что они есть. Я очень люблю тебя, Эрик. Хочу, чтобы ты это знал и не думал, что я стараюсь побыстрей от тебя отделаться. Просто сегодня вечером все так сошлось. Бывает. – Он смотрел вдаль, лицо его было совершенно измученным. – Эта девушка иногда такое со мной выделывает, что я не знаю, на каком я свете.
– Мне это знакомо, – сказал Эрик. – И не волнуйся из-за меня. – Он протянул Вивальдо руку, тот задержал ее несколько дольше положенного. – Через пару дней позвоню. Поклон от меня Иде.
– Хорошо, Эрик. Будь здоров.
Эрик усмехнулся.
– И ты тоже.
Он машинально направился к Шестой авеню, сам не зная, куда идет. Какое-то время он чувствовал на себе взгляд Вивальдо, но потом эту живительную нить разорвали заслонившие Вивальдо прохожие.
На углу Шестой авеню Эрик остановился и огляделся, дожидаясь смены огней светофора. Мимо пронесся грузовик, Эрик разглядел лицо шофера и вдруг испытал неодолимое желание оказаться в кабине рядом с водителем, мчась неведомо куда.
Но вместо этого он пересек улицу и зашагал к своему дому. Засесть там было сейчас для него безопаснее всего, нигде больше он не мог находиться. Мимо него в разных направлениях двигались какие-то непонятные ему люди, непонятные пока, но вскоре он сам станет одним из них – на всех лицах запечатлелся один и тот же уклончивый, полный отчаяния взгляд; не желая видеть его, Эрик уставился в тротуар.
3
В ту среду, когда Ида отправилась на свидание с Эллисом, Кэсс позвонила днем в книжный магазин, где работал Вивальдо, и пригласила его посидеть с ней где-нибудь после работы. Ее торопливый приглушенный и безрадостный голос отвлек его от собственных переживаний. Он попросил ее зайти в шесть часов за ним в магазин.
Она появилась точно в назначенное время, легкое зеленое платье очень молодило ее, в руках она держала огромную, невероятного размера соломенную сумку. Зачесанные назад волосы свободно падали на плечи, и на какое-то мгновение, глядя, как она входит в дверь, залитая солнечным светом – вся как на ладони и одновременно как бы в дымке, – Вивальдо показалось, что он видит перед собой Кэсс его ранней юности, тех, канувших в прошлое лет. Тогда она казалась ему самой прекрасной из всех златокудрых девушек, несравненной, а Ричард – самым замечательным, самым великим из всех мужчин.
Кэсс выглядела страшно взволнованной, ее будто сжигало изнутри с трудом сдерживаемое пламя. Она улыбнулась ему, такая молодая и такая измученная, и его вдруг обдало ее теплом, ее ароматом.
– Как поживаешь, Вивальдо? Сто лет тебя не видела.
– Твоя правда. И моя вина. Как там у вас?
Она иронически повела плечами, воздев по-детски руки.
– По-разному. – И тут же поправилась: – Сейчас все скверно. – Потом осмотрелась. Находившиеся в магазине люди разглядывали полки с книгами подобно тому, как дети глазеют на рыбок в аквариуме. – Ты свободен? Мы можем идти?
– Да. Я только тебя и ждал.
Он попрощался с хозяином, и они вышли на раскаленную улицу. Это был Ист-Сайд, район «пятидесятых стритов».
– Куда ты хочешь меня затащить?
– Мне все равно. Лишь бы работал кондиционер и отсутствовал телевизор. Этот бейсбол опротивел до чертиков.
Они двинулись на восток, по направлению к центру, каждый как будто стремился уйти как можно дальше от мирка, который хорошо знал, и от своих обязанностей и ответственности. Их покойному, молчаливому единению мешали посторонние люди, они шли навстречу или обгоняли их, выскакивали прямо перед носом из подъездов и такси или пересекали тротуар. И каждый прохожий, будь то мужчина или женщина, казалось, нес свою непосильную ношу; разгоряченные и недовольные лица выдавали печальные секреты их личной жизни.
– В такие дни, – вдруг заговорила Кэсс, – я вспоминаю, что значит быть молодой,
– Ты играешь с огнем, Кэсс. Что касается меня, то второй раз в эту шкуру я не влез бы ни за что на свете.
Но он понимал, что она имеет в виду. Ее слова отвлекли ненадолго от мыслей об Иде и Эллисе, от жутких картин их близости. («Ты ведь говорила, что не встречалась с ним после того вечера». – «Я видела его только однажды, когда пришла сказать о своем дебюте». – «А почему потребовалось идти, могла бы обойтись звонком». – «Не было уверенности, что он вспомнит меня по телефону. А тебе ничего не сказала, потому что знала твою реакцию». – «Плевал я на твои слова, крошка, уж я-то знаю, чего ему надо – залезть к тебе под юбку». – «Господь с тобой, Вивальдо, ты что, думаешь, я не умею ставить таких нахалов на место?» – И она посмотрела на него многозначительным взглядом – разве что только не говорила: не хорохорься – ты сам