Другая страна

– Это ты-то добрый? – изумился я. – Скотина старая, вечно с подколками и намеками. Хотя про папашу – это ты удачно попал. Всегда хотелось иметь знаменитого и чтоб можно было ему пожаловаться, особенно в детстве. Наверное, это нормально, вот приходилось мне с детдомовскими говорить, так у них вообще заскок на этой почве. А, до меня только сейчас дошло. Это ж только с тобой я регулярно говорю по-русски. Вроде никогда ностальгия не мучила, но приятно.

– Значит, признаешь, – удовлетворенно сказал Ицхак. – Сам скотина изрядная, хотя еще и молодая, весь в меня. Весь отцовский набор, тобой перечисленный, имеется. Придется помянуть тебя в завещании. Приблизительно так: Мой сын просил упомянуть его в завещании. Исполняю свой долг – упоминаю…

А то, что ты не еврей – это в нашей традиции:

Приходит старый еврей в синагогу и говорит ребе:

– Ах, у меня большие проблемы!

– Что такое? – спрашивает ребе.

– Сын ударился в христианство, подскажите, что делать.

– Ай-я-яй! Это так плохо. Нужно спросить у Бога. Приходи завтра, – отвечает ребе. Завтра еврей снова пришел в синагогу:

– Ну, что сказал Бог?

– Ой, плохо дело. Он сказал, что у него те же проблемы.

И чего, собственно, ты так упорно подчеркивал всю жизнь, что русский. Мог ведь гораздо выше пойти. Сам понимаешь.

– А, – отмахнулся я. – Дело ведь не в этих правилах, хотя я свинину последнее время вообще не ем. Отвык от жирной пищи. Эти новомодные теории правильного питания, применяемые к своей семье доброй мамой… Знаешь, что такое еврейский свитер?

– То, что надевает еврейский ребенок, когда его маме холодно, – незамедлительно ответил Ицхак. – Ты не отвлекайся, чем тебя наша вера не устраивает, если другой все равно не имеется?

– Тем, что, даже при облегченном армейском гиюре, надо пойти и сообщить, что верю в Бога. Детское воспитание не перешибешь. А военные впечатления – тем более. Если он есть, почему допустил все это – Гитлера, концлагеря, массовые расстрелы. Значит, его нет. А если есть и дает нам свободу делать, что хотим – на кой черт ему молиться и просить, все равно ничем не поможет. Это любого Бога касается – и христианского, и еврейского, и мусульманского. А проблемы прочитать молитву над могилой раз в год или, тоже раз в год, в Судный день, не ездить на машине, у меня нет. Есть вещи, обязательные для всех. Это просто уважение к окружающим. Можно сачкануть, но зачем людей раздражать. Главное, чтобы они не учили тебя на постоянной основе, как правильно жить. Это я решаю сам.

– Да, – задумчиво сказал он через некоторое время. – А ведь не развил ты свою идею до конца.

– В смысле?

– Смотри. Представим себе, что наш мир не единственный. Ты совершил свой поворот и от нашего мира отделился еще один, где ты этого не сделал. Они очень похожи, но чем дальше, тем больше расходятся от начальной точки. Через много лет уже и сходства осталось мало. И таких миров очень много, ведь у каждого есть свой переломный момент. Особенно большая разница в мире, где Ленин в детстве в речке утонул или Гитлера французским снарядом в 1917 г накрыло. Там вообще миллионы людей продолжают жить и совершают свои повороты. И единственное место, где мы можем пересечься с нашим двойником – это сны. Знаешь, как иногда приснится что-нибудь над чем давно бился, как у Менделеева или приходят навестить тебя старые товарищи, давно погибшие? Это потому что во сне ты случайно натыкаешься на них, живущих в других мирах.

– Нет, – подумав, ответил я. – Мне такая идея не нравится. Следующий шаг – желание жить в другом мире, где под твои желания все оформлено. Через годик взвоешь от скуки. Если ничего не происходит отличного от твоих желаний, к чему стремится и чего добиваться? Все придет само. Сиди себе на печке и дожидайся, пока в дверь постучат и на царство позовут…

Я это я, со своей прожитой жизнью, которая не самая лучшая, но уж точно не самая худшая. И мне не кажется хорошей мысль, что где-то существуют миры, где я погиб в 1943 году или ты помер от тифа в 20-м, даже если это замечательно с точки зрения глобальной истории. Переигрывать жизнь по новой мне совершенно не хочется. Наверное, я действительно очень приземленный и конкретный тип.

– Так чего тебе хочется на самом деле? Не подписывать контракт и уйти из армии, начав новую жизнь? А чем заниматься будешь? Разве что в политику податься.

– Если честно, мне бы хотелось, чтобы меня пригласил какой-нибудь Гондурас. С моим опытом и знанием политических рычагов, если над душой стоять не будут, я бы им такую армию слепил, что все соседи будут еще много лет трястись от страха при упоминании моего имени. И нечего улыбаться, сам знаю, что пустые мечты. Не все же время мне быть ответственным и правильным. Иногда хочется чего-то отмочить, чтобы все рты поразевали. Только не мальчик уже, чтобы героически ловить разных долбоебов…

Ну, будь здоров, довел я тебя до места. Нет, вот закуривать очередную не надо. Тебе давно пора домой, и вообще, после Меера я на эти твои две с лишним пачки в день спокойно смотреть не могу.