Другая женщина

Почему-то Андрею казалось, что именно тогда они и сотворили Антипку. Господи, ведь он умудрился испортить даже тот радостный день, когда Ирка сообщила, что беременна! И почему он вечно все портит! Именно в тот день она впервые показала свой настоящий характер – именно поэтому Андрей и сидел сейчас в офисе, вместо того чтобы идти наконец домой. Боялся! «Ну да, я трус, – уныло думал он. – Самый настоящий трус…»

А тогда Андрей мчался домой так, словно им выстрелили из лука! Пятница, впереди два выходных – Ира еще работала, но добрая начальница разрешила ей не приходить по субботам и воскресеньям. Примчался и с ходу обнял ее, стал целовать – Ирка, хохоча, отбивалась:

– Подожди, ну подожди же! Мне надо тебе что-то сказать!

– Ты же видишь… я не могу… ждать…

Потом он растроганно сказал ей, целуя блаженно улыбающиеся губы и мокрый от пота висок:

– Ты удивительная женщина, потрясающая! Такая щедрая!

– Щедрая?

– Ну, по-женски щедрая!

– Но я люблю тебя, как же иначе?!

А Андрей вспомнил свои мучительные отношения с Таней – в их первой жизни – и произнес, рассеянно глядя в потолок:

– Ты представляешь, а ведь я ни разу не спал с ней! С настоящей Таней… которая меня любила…

Ирка вдруг перелезла через него, встала, завернулась в халат и убежала на кухню, а Андрей даже сморщился от неловкости: «Ну что я за идиот! Зачем я заговорил про Таню? В такой момент». Он ринулся за ней – кухня была полна черного дыма и пара, а Ирка так громыхала посудой, что он понял – дело плохо.

– Ир, что случилось, а?

– Картошка вся сгорела! Что случилось! Открой окно!

– Ир, ты прости меня!

Она повернулась и уставилась на него – руки в боки, лицо красное и сердитое, волосы взлохмаченные:

– За что?!

– Ну… я не подумал… что тебе может быть неприятно… про Таню…

– Да! Да, мне неприятно! Мне так неприятно, что внутри все переворачивается! Потому что мне безумно вас жалко! И тебя, и Таню! Но только мне все больше кажется, что тебе нравится быть несчастным! Я понимаю, это твоя жизнь, пятнадцать лет, три года любви – этого не забудешь, да и нельзя забывать! Но и жить этим нельзя! Ты же настоящее пропускаешь! Здесь, сейчас – мы с тобой, ты и я! А ты все копаешься в прошлом, растравляешь раны! Опилки пилишь!

– Какие… опилки…

– Такие! Это бревно распилено, все. Остались опилки. А ты их пилишь и пилишь!

Андрей смотрел на нее во все глаза: да, Синичка совсем не кроткая птичка! Как она его… приложила. А ведь права, права! Во всем права. А Ирка вдруг выдохлась, замолчала и закрыла лицо руками.

– Ну вот! Иечка, не плачь! Я совершенно не могу выносить твоих слез! Пожалуйста, Синичка! – Андрей обнял ее, прижал потеснее.

– Да-а… Мне что-то так оби-идно стало, – всхлипывала Ирка. – Тебе хоть есть что вспомнить – три года в любви прожили! Подумаешь, не спал он с ней! Зато теперь со мной… отрываешься по полной! Почему у вас, мужиков, всегда только секс в голове?! А мой муж со мной спал, пусть редко! Но не любил! Использовал, как… как резиновую куклу из секс-шопа! А потом в шкафчик убирал, до следующего раза. А я, дура, думала, что это любовь такая… резиновая…

– Ну прости меня!

– Да ладно. Это ты прости. Накинулась на тебя, как мегера какая-нибудь. А ты еще и не ужинал! А все… сгоре-ело-о…

И она зарыдала с новой силой.

Только потом, ночью, после того как сварили новую картошку, поужинали, прибрались на кухне, после того как утешили друг друга, Ирка наконец сказала, что беременна, и Андрей завопил от радости так, что им застучали в стену!

Долго выбирали имя – мальчика-то сразу решили назвать Антипкой, так хором и произнесли: Антипка! А с девочкой помучались – Андрей хотел Ирку-маленькую, но Ирка-большая воспротивилась:

– Я не хочу. А что, если мы ее назовем…

– Нет, так мы называть нашу дочь не будем!

– Андрюш, я хотела предложить Варьку! А ты что подумал?

Конечно, он подумал про Таню. Долго перебирали, ничего не нравилось, потом Иру осенило:

– Назовем Асей! Как твою бабушку!

– Это что – Энгельсиной?!

– Ну, зачем! Можно Анной, а звать будем – Ася. Ася Синицина, хорошо же, правда?

– Анна Андреевна будет, как Ахматова! Все, только Ася!

Потом-то стало понятно, что родится именно Антипка. Ему было уже почти девять месяцев, ослику Антипке. Андрей представил, как Ия кормит их пухленького сына, а тот серьезно сосет, тараща круглые карие глаза и толкая ее в грудь крошечной ладошкой…

Господи, что ж делать-то?!

Делать нечего, надо идти домой.

Ирка уложила Антипку и присела на диван перед телевизором, где под бодренькую музыку раскрывал преступления и совершал массу нелепостей странный мистер Монк, которого она обожала.

– Андрюш, он так на тебя похож!

– Да ничего общего, не выдумывай!

– Нет, похож! Мне лучше знать.

– Это что же, я такое нелепое существо?!

– Ты существо лепое, милое, плюшевое, и я тебя обожаю!

– Ну, раз обожаешь, тогда ладно. – Андрей поцеловал Ирку в щеку и сунул большое красное яблоко, в которое она тут же с аппетитом вгрызлась.

– Ир, скажи… А что б ты делала, если бы у тебя был миллион?

– Миллион чего? Денег?

– Ну да.

– У меня есть.

– Как есть?!