Другая женщина

Пока Варька утирала слезы на кухне, Котов маялся в комнате, не зная: то ли пойти за ней, то ли подождать, чтоб остыла. Господи, бедная Варежка! Его собственные страдания и метания показались сейчас такой глупой и никчемной ерундой, что он даже устыдился. Ах ты черт! И ведь даже никогда не интересовался, как, собственно, живет его подруга детства! А? Он вспомнил их редкие встречи на всяких днях рожденьях и прочих семейных праздниках – Варвара всегда была спокойна и слегка насмешлива, всегда выслушивала его россказни и сочувствовала от души!

Он пошел к Варьке. Она стояла у окна, и Котов с нежностью посмотрел на ее прямую спину в затейливо вывязанном белом свитере и на короткую косу, завязанную простой аптечной резинкой: волосы у Варежки были густые и тяжелые. Котов легонько подергал ее за хвостик косы, и Варвара строптиво дернула плечом – отстань! Но он не отстал, а повернул ее лицом к себе и обнял. Варька не смотрела на Котова и упиралась, но он пересилил – прихватил ее за подбородок и заставил поднять опущенную голову, потом поцеловал. Варька еще поупиралась, а потом вздохнула и сама его обняла. Котов что-то делал у нее на спине – Варя оторвалась от его губ:

– Что ты там возишься?!

– Подожди! Никак! Я боюсь тебе больно сделать…

– Да что ты хочешь-то?!

– Косу твою распустить…

– Господи, Котов! – И Варька сама сняла резинку и тряхнула головой, расправляя волосы, которые сразу легли тяжелой волной ей на плечи.

– Ну вот! – Он запустил руку в Варькины волосы и опять поцеловал. И сразу словно повернулся выключатель и вырубил всю окружающую действительность: только Варежка, только поцелуй, в котором он тонул и тонул – в полной тьме, среди медленно проплывающих золотых искр и звона в ушах. Потом вдруг добавилось какое-то дребезжание и шипение. Котов поморщился, а Варька вырвалась из его рук и куда-то делась, потом вернулась:

– Это чайник!

– Какой… чайник…

– Чайник закипел, я выключила. Слушай, а что это мы такое делаем?

– Мне кажется, целуемся. А тебе как кажется?

– Ты думаешь, это правильно?

– При чем тут… правильно?! Не морочь мне голову! И вообще, пойдем уже! А то я… не могу.

– Куда пойдем? С горки кататься?

– С какой еще… горки…

Они опять поцеловались, потом еще раз – в комнате, рядом с пышной Варькиной кроватью, и Котов запустил уже руку ей под свитер, и джинсы расстегнул, как вдруг звучно хлопнула, закрываясь, входная дверь, и кто-то прошел в кухню, довольно громко топая.

– Варь, пришел кто-то! Ты гостей ждешь?

– Никого не жду. Надо было дверь закрыть! И как я не подумала…

– Барби! Ты где? – заорал вдруг этот кто-то из кухни.

– Кто это – Барби?! – изумился Котов.

– Это я. Вот черт, принесло его!

– Кто это?!

– Котов, это Изольда. Моя Изольда. У тебя – своя, у меня – своя.

– Какая еще Изольда?! – Голос, кричавший «Барби», был явно мужской, но у Котова в голове все настолько перепуталось, что он с недоумением спросил: – Ты что, лесбиянка, что ли?!

– Обалдел совсем, Котов? Что за чушь! Я в переносном смысле сказала «Изольда»! Это мой бывший любовник. Мы давно расстались, а он все никак не отстанет. Ты бы застегнул штаны! А то, боюсь, придется применять грубую мужскую силу. Ты можешь применить грубую мужскую силу?

– Ну, могу… наверно.

– Ты не волнуйся, он хлипкий!

Котов был до глубины души оскорблен тем фактом, что у Варьки мог быть в любовниках какой-то хмырь, называющий ее Барби! Барби, а?! И она еще попрекает его Изольдой! То есть… Жозефиной? Это ж надо – забыл, как зовут жену! Бывшую. Ну, почти.

В комнате материализовался неведомый Варькин любовник, дожевывающий пирог. Он действительно был на вид хлипок, и Котов приободрился. Невысокий, субтильный, очень коротко стриженный, с высоким, переходящим в залысину лбом, невразумительной бороденкой и усиками, он выглядел рано постаревшим мальчиком.

– Ну вот, – сказала Варвара, – это и есть моя бывшая «Изольда».

– Какая, к черту, Изольда?! Барби, что это за хрен?

– Это не хрен, как ты выражаешься, а мой муж. Котов Игорь Владимирович. Прошу любить и жаловать, – и поцеловала Котова в щеку.

– Му-уж? Да ладно!

– Что значит – да ладно?!

– Ладно врать! Муж! Выдумает тоже!

– Нет, Усольцев, ты чего приперся-то, а?! Или что? Тебя твоя очередная ласточка выгнала?

– И ничего не выгнала. Я сам ушел. Она никогда меня не понимала, никогда! Корова!

– А, так ты ко мне за пониманием пришел? Не дождешься! – Варвара сорвалась с места и куда-то унеслась, а Котов с «Изольдой» растерянно смотрели друг на друга. «Изольда» быстро запихал в рот остатки пирога, вытер руку о джинсы и протянул Котову:

– Как тебя зовут-то, забыл? А я – Ростислав Усольцев, можно просто Слава…

Но тут ворвалась Варька, притащившая большую спортивную сумку, которую обрушила прямо на ноги «Изольде» – Ростиславу:

– Вот! Забирай и выметайся!

– Ну, ты вообще! Куда я книжки-то сейчас дену?

– А мне какое дело?

– Барби, ну будь человеком!

– Какая она тебе, к черту, Барби! – разъярился вдруг Котов и сделал шаг вперед: – Сказано тебе – выметайся!

– Ну ладно, ладно! Хорошо! Уйду! В морозы гоните, в снега! Замерзну на хрен! Твой грех будет, твой!

– Пошел вон!