Другая женщина

– Здравствуйте, Ирина Викторовна, – произнес он почтительным полушепотом, – А где начальница ваша, Надежда?

– Она в город уехала, – как можно равнодушнее ответила Ирина, чувствуя, что сердце сжалось в комок. – А что случилось?

– Да ерунда какая-то. В городе кража, прислали ориентировку. Смех, да и только. Неужто преступник по деревням шастает, он уж давно скрылся от нас подальше, три дня прошло. Но надо выполнять – служба. Уж я, конечно, по избам шарить не буду, чего шарить – я тут всех знаю. А вот по общественным местам пройтись придется. В конторе был, в магазине был, теперь к вам пришел.

– А что украли-то?

– Темное какое-то дело. Бизнесмена ограбили, сейф очистили до последней копейки.

– Что, много денег взяли?

– Вот тут вопрос. Он назвал сумму, вроде небольшую, да как-то веры нет. Не стал бы он ради мелочовки полицию на ноги поднимать. Врет, наверно. Не помню, говорит, в точности, сколько там было, но вот примерно… Скользкий тип, деньги-то, видать, теневые, много, должно быть, в банк класть побоялся, вот и хранил в сейфе. А сейф-то, смешно сказать, ребенок откроет. Вот и выходит: вор у вора шапку украл, а мы – ходи, ищи. Так давайте, Ирина Викторовна, пройдемся с вами по клубу, коли Надежды нет на месте.

– Ой, а я боюсь, – притворно испугалась Ирина, – вдруг он сидит где-нибудь в кладовке и набросится?

– Ну, это только в книжках пишут. Нет тут никого, пройдемся для очистки совести.

– А у вас пистолет с собой?

– С собой, с собой, – рассмеялся участковый. – Вот ведь трусиха. Пошли, пошли. Мне еще в школу и в детсад. Надо отчет в город посылать. А вы что такая закутанная? Болеете?

– Ангина.

– Ангина – дело серьезное. Ну пошли по-быстрому, туда-сюда глянем. Служба…

– Тут вчера дядя Ваня приходил, преступника искал, – сообщила Ирина Надежде на следующий день. – Тебя не было, пришлось с ним рыскать по углам. Испугал меня.

– Ой, не смешите, Ирина Викторовна, преступника они ищут! Да никто не ищет, только вид делают. В городе рассказывают, что этот «предприниматель» сам хорош, нечист на руку, он давно у полиции под подозрением. Будут они для него стараться! Это у нас дядя Ваня такой ответственный, а в других деревнях и пальцем не пошевелят. Еще и неизвестно, была ли кража. Этот тип, бизнесмен занюханный, может, и врет.

– Зачем ему врать?

– Да мало ли? Может, он от кредиторов спасается или что – вот и врет, ограбили, мол, меня, денег нет. Таких бизнесменов самих сажать надо, больно много их развелось…

Ирина не стала рассказывать Аркадию о том, что известие о преступлении уже докатилось до Ключей, и о том, как осматривала с дядей Ваней Дом культуры, притворяясь испуганной овечкой и прячась за мощную спину участкового. Зачем нервировать больного? Ее дело было – лечить и поскорее вылечить. Она мучила несчастного бесконечными полосканиями, впихивала в него таблетки, морс, чай и бульон и успокаивала себя словами всезнающей Надежды: никто вора не ищет, только делают вид. И осторожно, с опаской пыталась мысленно оправдать преступника: потерпевший – сам вор, поэтому так ему и надо. Впрочем, никакого конкретного подтверждения этой мысли пока не поступало.

На третий день больному стало лучше. Ирина дала ему на завтрак жидкую манную кашу и исподволь наблюдала, как он с отвращением погружает в тарелку ложку и, словно старик, мнет ее содержимое во рту. А потом глотает, не кривясь и не морщась. Значит, горло не болит, он просто не любит кашу. Ей надоело смотреть на это безобразное, тягучее измывательство над благородным и полезным продуктом, она села на кровать, взяла у Аркадия тарелку.

– Кто так ест? А ну-ка пошевеливайтесь, – и запихнула ему в рот полную ложку каши. – Такая вкусная каша, на молоке, с маслом и сахаром, а вы капризничаете.

– Вы не ошиблись? – слабо улыбаясь, спросил он. – Я ведь не дитя малое, сам съем, без прибауток.

– Вот именно – как дитя. Это меня и бесит. Горло ведь не болит?

– Почти, – сказал он, сглотнув для проверки. – Спасибо вам, Ира, только кормить меня не надо, я как-нибудь сам.

– Плохо у вас получается. Давайте: за маму, за папу…

– Нет у меня мамы и папы.

– Ну тогда за меня, что ли. Или за себя, вам надо окрепнуть, а манная каша – прекрасное средство для наращивания мышечной массы.

Он поел, отвернулся к стене и лежал тихо, неподвижно – не то спал, не то просто думал о своем. Ирина занималась домашними делами: убрала комнату, сварила бульон, куриные котлеты на пару, картофельное пюре. Потом она опять мучила больного лекарствами и, пренебрегая его возражениями, кормила с ложки, приговаривая: съев котлету и бульон, погружусь в здоровый сон.

– Это еще что такое? – щурясь, спросил он.

– Стихи собственного сочинения, специально для вас.

Он робко прикоснулся к ее руке, слегка погладил.

– Вы удивительная женщина, – и снова отвернулся к стене.

Вечером она смотрела свой нервный, подрагивающий и подмигивающий телевизор в зеленых тонах, а Аркадий повернулся на спину, лежал с открытыми глазами и наблюдал за ней. Потом сказал:

– У меня есть к вам просьба, довольно нахальная, правда, – и замолчал смущенно.

– Продолжайте, слушаю вас, больной.