Другая женщина

– И сейчас красиво, – сказала Ирина, останавливаясь у небольшой круглой полянки, перечеркнутой поваленной сосной. – Давай отдохнем, посидим на этом дереве, – и достала из кармана два полиэтиленовых мешка. – Садись на мешки, дерево сырое.

– Ты и это предусмотрела?

– Не только это, – она покопалась в кармане рюкзака, достала пластиковую фляжку и пакет. – Подкрепим слабеющие силы.

– Ты утяжелила наш груз, замечание тебе, – улыбнулся Аркадий.

– Ну прости. На, отпей коньяка, бутербродик съешь – подобреешь.

Он обнял ее, прижал к себе.

– Что бы я без тебя делал?

– Ума не приложу, – сказала Ирина, надкусывая бутерброд…

Они добрались до деревни Ляховичи, когда рассвет только начал свое движение к земле, – так просыпающийся ленивец медленно выпрастывает из-под одеяла босую ногу, боясь прикоснуться к холодному полу. Первый автобус на Полоцк уходил в десять часов утра. Они еще посидели в лесу, отдыхая и попивая коньяк с оставшимися бутербродами. Потом направились на автобусную остановку, постаравшись придать себе вид благообразных путешественников: оттерли сапоги от листьев и грязи, аккуратно спрятали волосы под шапками, Ирина подкрасила губы и припудрилась. Чемодан, современный новый чемодан на молниях и колесиках, оказался очень кстати и довершал собой образ путешествующей семейной пары.

За час с небольшим они доехали до Полоцка, перекусили в какой-то кафешке, купили в дорогу сдобных белорусских булочек и поспешили на вокзал. В полупустом поезде нашлось два свободных места без соседей. Поезд тронулся, они попросили себе два стакана чаю, сняли верхнюю одежду, упрятали багаж в ящик под полкой – и наконец расслабились.

Они пили чай, смаковали свежие нежные булочки и, улыбаясь, смотрели друг на друга.

– А ты не боишься? – вдруг серьезно спросил Аркадий. – Я все-таки вор, грабитель. Бандит, короче говоря. Тебя это не пугает?

Ирина протянула руку через разделяющий их столик, погладила Аркадия по голове.

– Но ведь ты никогда больше так делать не будешь? Ты ведь хороший мальчик?

– Да, я хороший мальчик, – шутливо приосанился он и опять стал серьезным. – А ты? Ты хорошая девочка?

Ирина наклонилась над стаканом, поболтала ложкой, вылавливая непослушную чаинку, и, не поднимая головы, ответила:

– Не знаю…

Часть III Другая женщина

Зачем, спрашивается, он назначил встречу на станции Разлив? Что за придурь? Ирина могла бы поартачиться, перенести свидание в город, поближе к дому. Но она согласилась, потому что при упоминании названия «Разлив» на нее нахлынули ностальгические чувства, с которыми бороться трудно, да и ни к чему. Сколько она себя помнила, они с мамой всегда снимали дачу на лето по этой дороге на курортный городок Сестрорецк. Правда, не в Разливе, там было слишком дорого, а поближе к Ленинграду, в поселке со смешным именем «Лисий Нос», и жили обычно в какой-нибудь времянке или сараюшке, опять же из экономии. С Володей первое время поселялись там же, а потом, когда он выбился в люди, переехали в Тарховку, почти сливающуюся с Разливом, и снимали уже две приличные комнаты с верандой, но до Разлива так и не добрались. В этом фешенебельном месте даже в советские времена жили люди богатые, и дома там – деревянные, правда, и выкрашенные в безвкусные голубые и салатные цвета – казались дворцами, потому что имели по два этажа с длинными верандами и балконами, и какие-то башенки на крышах, и крылечки, отороченные балясинами. Однако гулять по длинным тенистым улицам Разлива никто никому не запрещал, а озеро Разлив, от которого и пошло название поселка, принимало на своей вытоптанной береговой поляне всех желающих, лишь бы нашлось место. Озеро тогда еще не цвело, не зарастало травой и не таило в себе вредные для здоровья организмы, по крайней мере, никто об этом не знал. В жаркие дни оно кипело от тел, а на берегу загорали, устраивали пикники, играли в волейбол и бадминтон и пели под бренчание гитар. Впрочем, если оказывалось слишком тесно, можно было перейти железнодорожную линию и попасть на берег Финского залива, уже не такого мелкого, как безграничная лужа, оставшаяся от залива в Лисьем Носу. На желтый крупитчатый песок пляжа с разбросанными кое-где осколками карело-финских скал еще не ступала нога цивилизации в виде кабинок для переодевания и лотков с мороженым и пирожками. Зато по соседству располагался ресторанчик, в котором всегда было душно и тесно, полно народу и невкусно кормили. Там Ирина с Володей в августе всегда отмечали годовщину свадьбы. Почему в августе? Ведь они поженились в апреле? Ах да! Это Володя придумал: август – месяц, когда мы с тобой вышли на финишную прямую нашей предстоящей встречи. Не слишком убедительно звучит, пожалуй, притянуто за уши, но Ира согласилась с положительным смыслом такой формулировки, хотя подозревала, что мог быть и другой, менее приятный для жены смысл, например последний месяц нашей (моей) свободной жизни. Впрочем, это давно уже не имело значения…