Другая женщина

Я глянула на Адама, и он ответил мне теплой улыбкой, словно гордый отец ребенка, делающего огромные успехи. Он покупался на каждое слово, которое она произносила. Он плясал под ее дудку. Я ощутила вполне реальный укол разочарования. Ничего не изменилось, ничего.

– У меня в общем-то все отлично, – соврала я.

Повисла неловкая тишина. Мы с ней стояли, меряя друг друга взглядами, но Адам, казалось, совершенно не замечал всех этих тонкостей.

– У нас не очень много времени, – напомнил он. – И дороги сейчас порядочно забиты.

– О, тогда нам надо ехать. – Памми взяла с кресла кардиган и сумочку. – А болтовню отложим на потом.

Я выдавила кривую улыбку.

– Кстати, я сделала несколько сэндвичей – на случай, если тебе захочется перекусить, – сообщила она мне. – Просто снимешь пленку. А в кладовке стоит жестянка с пирогом. Он с лимонной цедрой. Я сама его испекла, – добавила она гордо.

– Просто замечательно. – Я сама чувствовала всю фальшь нашего разговора. Уже и не припомнить, когда мы в последний раз обменивались такими любезностями. – Не стоило так утруждаться.

– Глупости. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать, тебе ведь пришлось так далеко ехать. И потом, мы все равно долго там не пробудем. Они меня просто подключат к этой штуке, а потом мы будем совершенно свободны. – Она приподняла рукав блузки, показав марлевую салфетку на внутренней стороне руки. – Может быть, нам удастся как следует поболтать, когда я вернусь?

Я кивнула, но покосилась на Адама.

– Ты разве не хочешь, чтобы Эмили поехала с нами? – Казалось, он уловил мою растерянность. Я и представить себе не могла, что они отправятся без меня.

– Господи помилуй, конечно нет, – отозвалась она. – Это совершенно незачем. А когда вернусь, попьем чаю с пирогом, хорошо? – Она посмотрела на меня, потом на Адама. Мы оба молча кивнули.

– Прости, я не знал. Видишь, она ожидала, что ты останешься здесь, – прошептал Адам, наклоняясь ко мне, чтобы поцеловать на прощание. – Постараюсь обернуться побыстрее.

– Не беспокойся, – выдавила я. – До встречи.

– Чувствуй себя как дома, – призвала меня Памми, когда они уже выходили.

Я наблюдала, как она ковыляет по дорожке. Потом она сказала Адаму, как ему следует поступить с ее сумочкой. Потом он помог ей усесться в машину, бережно поддерживая ей голову, когда она медленно опускалась на пассажирское сиденье.

Налив себе чашку чая, я села на диван, размышляя, на что бы употребить эти несколько предстоящих мне пустых часов. В чужих домах мне всегда бывало неуютно в отсутствие хозяев. Как-то действует на нервы, когда тебя окружают чужие вещи, к которым тебе не следует притрагиваться. Я взяла со столика журнал «Леди» и пролистала его. Но оказалось, что все статьи и рекламные объявления в нем ориентированы на жизнь, совсем не похожую на мою. Увы, в данный момент мне как-то не требовался ни дворецкий, ни телохранитель, ни экипаж яхты.

Я подумывала включить телевизор – просто чтобы разогнать тишину фоновым шумом. Но тут я заметила в углу музыкальный центр: старомодный комбайн, где все компоненты расположены один над другим. Имелся тут и CD-чейнджер – на три диска. У меня в подростковые годы была такая же система, и я помню, как мы с папой, осваивая ее, убили почти всю середину дня на то, чтобы осилить инструкцию, изобиловавшую техническими терминами. Времена с тех пор изменились, техника шагнула далеко вперед, и все равно я далеко не сразу смогла отыскать «ВКЛ» и кнопку, выдвигающую лоток для дисков. В лоток был вставлен диск – «Главные хиты» Саймона и Гарфанкела, любимцев моей мамы. Так что я задвинула его обратно и нажала на воспроизведение. Комнату заполнило бренчание первых гитарных аккордов «Миссис Робинсон», и я мысленно перенеслась в те субботние утра, когда мы со Стюартом сидели на диване, а мама пылесосила вокруг наших ног. «Поднять!» – приказывала она, и мы оба хихикали.