Другая жизнь

Каменные плиты саркофагов сдвигаются, и появляются бледные, иссиня-чёрные конечности. Адам хочет закрыть глаза, чтобы не видеть ничего подобного. К горлу поступает тошнота. Но он даже не может сдвинуться с места. Ему остаётся лишь наблюдать за обрядом воскрешения тех, кто когда-то был Катэйрами, тех, кому не суждено мирно спать после многих лет бремени.

Он знал. Адам знал это. Он чувствовал, что они похожи. Но боялся признаться в этом даже себе.

Наконец, советник захлопнул книгу и мрачно оглядел дело рук своих: Катэйры, но не живые, бездумные, слепые орудия, они ждали, что он скажет дальше.

— Братья, мы нашли способ спастись. Теперь наша сила не исчезнет. Мы должны жить и передавать наши знания. Теперь нам не надо опасаться.

Остальные взволнованно забормотали.

— Они… понимают нас? — спросил другой советник. Адам видел, как дрожат руки старика.

— Не только. Они исполнят все наши приказы. Все до единого. Камни!

Советники выложили чёрные камни на поверхность саркофага, и тут же те завибрировали и сжались в один небольшой камень.

— Теперь он нам не помешает. Теперь мы тоже сила! — голос советника звенел от едва скрываемого торжества. Адам всё еще чувствовал странное отвращение. Он стоял здесь, рядом с мёртвыми, но и живые не казались лучше.

— Что же мы наделали? — прошептал один из советников, и из его рук упал свиток. И хотя старик произнёс опасные слова тихо, его услышали.

— Что ты имеешь в виду, почтенный? Неужели сожалеешь о содеянном?

— Посмотри же на них! Слепые орудия? Да мы сами породили зло. Где ты спрячешь их? За куполом? Но там же люди! Там ещё много людей!

Главный советник улыбнулся.

— Всегда есть жертвы. Но они послужат благому делу, сохранению Катэйров. Ты хочешь, чтобы наше знание иссякло? Хочешь, чтобы он один правил и всё решал?

— Не знаю… — старик вытер мокрый от пота лоб, — пока не поздно верни их обратно.

— Нет пути обратно! Теперь все Катэйры будут такими. И после смерти они будут служить нам! Все до единого!

Адам вздрогнул. Не может быть! Так даже Стэф?!

— Я не могу… — старик опустил руки и заплакал, — я не могу смотреть на это…