Другая жизнь

— Не знаю, как тебя, а меня на остров всегда как магнитом что-то тянуло, только я поездку все время откладывал. Но два года назад, бросив все дела, приехал сюда на монастырь посмотреть и побродить по развалинам старых скитов. Во время этого путешествия я и набрел на эту бухту. И сразу понятно стало, что именно сюда меня тянуло. Только не было тропы наверх, как в моих старых детских снах, я ее позже сам делал, обтесывая ступеньки. И человека на поляне не было. Но понимание, что я именно там, где должен быть, не покидало ни на секунду. И тут пришло, как бы это точнее выразить словами, озарение, что ли. Что я и есть тот расплывчатый силуэт, всегда стоящий спиной, и здесь, в этом самом месте, должен ждать встречи. — Гавриил слегка развел руками, показывая на поляну. — Только, если честно, совсем не тебя я ждал в конце своего пути. Но пути Господни неисповедимы, — произнес он, поднимая взгляд в небеса.

Какое-то время мы ели молча. Но любопытство все-таки взяло верх, и я стал разглядывать его, а он, как бы исподлобья, присматривался ко мне. Его состояние я передать не смогу, может, немного грусти добавилось в его взгляде. Мои же ощущения были гораздо ярче. Никогда не представлял себя в старости. Не было ни цели такой, ни желания; какая разница, ну каким буду, таким и буду. А тут раз — и лицом к лицу. Острые скулы, почти черные глаза, черно-белая шевелюра и густая борода. На вид — от шестидесяти, может, старше, не поймешь. Но глаза блестят лет на тридцать, а вот морщины и седина — за шестьдесят верных. Плечи широкие, осанка ровная, загорелый. «В общем, не такая плохая и старость», — подумал я и улыбнулся.

— Не так все плохо? — как будто прочитав мои мысли, спросил Гавриил, тоже улыбаясь.

— Очень непривычно, но все, наверное, как и должно быть, — ответил я, немного смущаясь не столько такого ответа, сколько своего бесцеремонного разглядывания Гавриила.

— Если поел, то пойдем на берег, там я хорошее место силы нашел — и думать легко, и вид красивый. Уверен, разговор у нас долгий выйдет. Уж больно мне любопытно твою историю услышать, как чудеса такие происходят, да и у тебя, наверное, вопросов не меньше будет?

Отвечать не требовалось.

Поднявшись из-за стола, Гавриил захватил со стола кувшин с тарелками и, пройдя несколько метров, опустил их в бочку с водой. Увидев, что я с интересом смотрю за этим действием, он решил пояснить:

— Пусть отмокнет, потом помою.

Я не смог сдержаться и рассмеялся над его словами. Всегда сам так делал: в раковину сложу все, водой наполню и оставляю до нужного момента. Он подхватил мой задорный смех. После этого сомнения в реальности происходящего у меня улетучились, мы были одним человеком, насколько это вообще возможно.

Быстро дойдя по тропинке почти до берега, мы присели под раскидистой елью на деревянную лавку с удобной грядушкой для спины. Вид открывался потрясающий. Волнующееся море, ярко-серые большие валуны, огромные ели с зелеными лапами, опускающимися почти до земли вдоль всего берега. «Силу», конечно, я не почувствовал, но мощь стихии вокруг ощутить смог. А под елью, где мы сидели, природа, казалось, создала защищенное место, в котором спокойно и не страшно. Гавриил первым прервал молчание:

— Давай, не томи. Рассказывай по порядку. Где жил, что видел, и что с тобою приключилось?

Надеясь, что мне придется делать это в последний раз, я начал с самого начала. Про дом, родителей и детство, немного о школе, сколько помнил. Я рассказывал, по сути, о своей первой жизни. Иногда он перебивал и уточнял. Иногда мы вместе смеялись, взахлеб вспоминая очередную веселую историю. Их было так много, что на мой рассказ о жизни до поступления в институт, наверное, ушел целый час. Оказалось, что некоторые детали он помнит лучше меня. Я слушал его подробности и как будто еще раз проживал те далекие события. Странное чувство, когда одна жизнь на двоих. Но как только я начал историю про поступление в институт, он сразу помрачнел. Взгляд его стал серьезным, на меня он больше не смотрел, только вдаль, и как мне показалось, даже слегка осунулся.

— Не сдал я экзамен и пошел куда глаза глядят, — продолжал я, несмотря на эмоциональную трансформацию своего собеседника. — Так плохо и тоскливо было, в общем, решил я с жизнью распрощаться. Но по дороге я встретил на рынке женщину, которая меня по другому пути направила.

Он повернулся ко мне и, заглянув в глаза, произнес то, от чего все внутри у меня как будто в комок сжалось.

— А я, — говорит, — до реки дошел в тот день. Извини, что перебил. Об этом позже, продолжай.