Другая жизнь Генриха Крамера

Вчера, когда очередная неудача в поисках пути избавления из заточения настигла его, он совсем упал духом. Угрюмые псы со всех близлежащих земель, от самого далекого окоема, все, до последнего щенка, способного оторваться от титек матери, собрались на вершине Наска. Безжизненная луна, неподвижным зрачком застывшего в нирване Будды, висела над черной линией горизонта. Вековая скорбь слышалась в многоголосом вое зверей. И Крамер вспомнил про эль. Он обреченно спустился вниз к двери. Ковш был в нише и был пуст. “Хоть ковш оставили и то спасибо”, – проворчал он изымая сосуд из стены. Пришел он в себя только после третьего ковша.

Ближе к обеду пошел снег. Крамер стоял у окна наблюдая за стремительным маховым промельком пушистых белых хлопьев. В какой то момент ему померещился сумеречный силуэт промелькнувший над вершиной Лысой горы. Крамер всмотрелся в мельтешащую даль и ничего не увидел. “ Вероятно небольшой снежный смерч”, – предположил он. Черепинск заметало, как забытый богом полустанок где нибудь под Актюбинском. “Причем здесь Актюбинск, это же в другом мире”, – хотел возразить Крамер, но его вызвонил Директор. Захлебываясь от восторга он сообщил, что де Бренвилье сошел с ума и сейчас его везут в дом скорби замотанного, подобно Тутанхамону, в смирительную рубашку. Крамер хотел возразить, что замотана была мумия фараона, но информация последовавшая далее смешала его мысли. Директор, подвизгивая от смеха, сообщил, что по утверждениям разом избавившегося от заикания аптекаря, позапрошлой ночью, под утро, разбив окно спальни на втором этаже, влетела на метле в его дом голая Сада и, приковав хозяина дома к спинке кровати, добилась от него выдачи всей партии сушеного шпината. “Представляешь, Крамер, – задыхался от хохота директор, – двести килограмм голой Сады, на метле, подвергают сексуальным пыткам несчастного, маленького, озабоченного аптекаря и похищают у него двадцать килограмм сушеного шпината”. “Шпината, Крамер!” – гоготал он в ухо ошарашенного блогера.

Согласившись с Директором, что подобная картина может возникнуть только в голове сумасшедшего, Крамер отключился и поспешил вниз, в выходную галерею. Там, на первом этаже, в пыльном темном чулане, расположенном сразу за нишей, хранилась метла. Судя по пятнадцати прутьям торчащих из нее, метла была очень старой и очень одинокой. Открыв окованную желтым металлом дверь Крамер застыл истуканом. Метлы в чулане не было. Наконец появилась версия отсутствия Садиных следов на снегу. Хотя если принимать эту версию всерьез, то Крамеру тут же следовало попроситься в одну палату с фармацевтом.

Крамер поднялся наверх к амбразуре окна и сравнил размеры оконного проема с габаритами Сады. Быть атакованным ночью пролетевшей сквозь метель двухметровой снежной бабой было крайностью даже в понимании Крамера. Снизу раздался грохот. “Эй, котик, спускай корзину”, – кричала килотонная любовь Крамера.

Визит к архитектору

Теперь у Крамера было два выхода из цитадели – шпинатный, действующий после прихода рассвета до заката, и вересковый, освобождающий выход после завершения заката и вплоть до рассвета. Наступили холода и Сада испекла и заморозила кучу шпинатных пирогов, висевших в авоське за амбразурой. Эль в волшебной корчаге не успевал прокисать. Осталось только правильно скомбинировать и, наконец, получить доступ к Шестибашенному. И вот тогда наверняка раскроется одна из печатей на тайне его заточения.

Крамер набрал номер секретаря архитектора. Голос женщины-робота, будто призрак ответила эхом воплям зуммера. Его попросили проговорить цель визита. Этот вопрос всегда ставил Крамера в тупик. Про проклятие, колдовство было странно говорить роботу и Крамер, отчетливо выговаривая звуки, надиктовал название темы визита – ”Проблемы выхода из цитадели в Черепинске.” Наступила обычная тишин. “О, – проговорил оживший голос женщины, – вы знаете, как раз сегодня товарищ Шестибашенный, будет заниматься этой тематикой, я запишу вас ровно на двенадцать часов. Вам в кабинет номер триста двадцать четыре, второй этаж”. Она пикнула зуммером и отключилась. Крамер посмотрел на часы. Часы показывали десять утра. “Странно все это”, – подумал Крамер, впервые ему назначили время через два часа. Навряд ли они успеют перенести визит. Он быстро оделся, накинул зипун, недовольно осмотрел себя и сказал -”Чекмень”. “Что чекмень”, – спросил автор. “Чекмень, – повторил Крамер. – я накинул чекмень”. “И это действительно был его чекмень” – подтвердил Копелян.

“Нужно спешить, чтобы не перенесли визит”, – Крамер закинул в нишу пирог и, оскальзываясь, побежал к дому архитектора. Двухэтажное здание дома Шестибашенного находилось напротив мэрии. Впрочем весь Черепинск называл это строение мастерской. Наблюдая из окна мэрии за бегущим Крамером, директор прокомментировал наблюдаемое, обращаясь к Голему – “Есть вероятность, что сегодня он попадает к Волхву”. “Не думаю, что его отпустят”, – раскладывая по столешнице документы ответил мэр.