(Другая) жизнь Веры

Серая полынь взгляда плавно проскользила по длинной лебединой шее, по восхитительной ложбинке, обозначившейся в разрезе шелкового халатика. И мужчина ощутил твердое желание. Вера всегда на него действовала одинаково, срывала все стоп-сигналы. Ему стало страшно неудобно сидеть, и он поерзал на стуле. Пожалуй, утро, начавшееся с удовольствия, надо продолжить еще более долгим и тягостным удовольствием. Здесь, на кухне, на столе.

Денис уже чуть приподнялся со своего места, желая воплотить в реальность полыхнувшие в его воображении фантазии. Но в этот момент телефон Веры зажужжал, перечеркивая злорадно ухмыляющейся зубастой пастью его порыв. Он не успел перехватить ее за руку, она уже схватилась за трубку («Черт!»):

– Привет, – ее лицо осветилось улыбкой, словно небосклон рассветом.

Блуждающая расслабленность вмиг сбежала с его лица. Он насупил брови и с натяжением занял свое прежнее место.

Денис не сводил с нее злого взгляда. «Кого это она так радушно приветствует?»

– Да, Антош.

«Антоша? Это что за хрен с горы?»

С неудовольствием для себя отметил, как что-то вроде укола ревности подковырнуло в районе груди. Энтузиазм его вмиг пропал, сидеть стало проще.

Вообще с огнем играла девчонка. В его присутствии кого-то ласково Антошей называла. Что за…?

– Антон, не знаю, смогу ли, – она нерешительно посмотрела на мужчину напротив. Тот холодным взглядом, подернутым изморосью, дал ей понять, что нет, не сможет.

– Не может быть, – вдруг прошептала она, в одну секунду побледнев.

Свердловский забеспокоился: что-то плохое говорили на другом конце провода, и почувствовал щемящую боль в груди.

– Да, я постараюсь, – девушка снова взглянула на мужчину из-под своих длиннющих темных ресниц. На этот раз просьбы в ее глазах не было.

–Кто это был? – прилетело от него сразу, как только она закончила разговор.

– Это был Антон.

– Ху из Антон? – ледяным тоном задал он вопрос, очень сильно волновавший его. На удивление сильно.

– Это просто сосед из деревни. Бабушкин сосед, – видя его реакцию, пролепетала Вера. Догадалась все-таки, что ему это не по душе. «Так-то, детка, не советую со мной здесь играться».

– «Просто сосед», значит? И что надо этому «просто соседу»? – злая ухмылка не сходила с его губ.

Ее сердце тревожно отозвалось на его слова испуганной притихшей птицей, спрятавшейся в ветвях деревьев от бури.

– Понимаешь, Денис, у него маму убили. Ему сейчас очень плохо. А он в командировке. В Москве сейчас. Очень просил встретиться, – она умоляюще взглянула на него голубой бездной, перед которой он никогда не мог устоять. Но не сейчас. Он не позволит делать из себя дурака.

Он видел, что она к этому Антону явно не равнодушна. Он это сразу отметил своим опытным мужским взглядом. По тому, как заблестели ее глаза, как легкий, чуть заметный румянец искреннего удовольствия от общения с этим парнем всего лишь по телефону побежал по ее скулам. Если этот Антон так действует на нее по телефону, то что за искры прорежут пространство, если она встретится с ним с глазу на глаз? Этого он узнавать не хотел.

Второй вопрос, сразу после первого без очереди пропихнувшийся в его мозг, нервными импульсами взбудоражил его сознание: «А что было между ними? Они – любовники? В прошлом? Или это прошлое перешло в настоящее?»

И потом еще: откуда у парня номер ее сотового? Свердловский сам недавно подарил ей телефон, а этот деревенский сосед уже в курсе. Ближний круг, получается. Чувство тревожности нарастало. Он отлично осознавал, что только один, единолично, хочет быть ее ближним кругом, заняв все пространство вокруг нее. Разрешения посторонним на вход выписывать он не собирался.

Ядовитая кровь гремела по его венам, туманя мозг, заволакивая здравые размышления. Она кипящей смесью бурлила, разъедая вены. Он жаждал задать ей эти вопросы, но не хотел себя унижать расспросами. Ревность его низводила.

Свердловский, никогда и никого не ревновавший, всегда имевший то, что хотел, и никогда не позволявший иметь себя, находился сейчас в совершенно новом для себя ощущении.

Он что? Ревнует? Чувствует неуверенность в своей собственной неотразимости? И в своем мужском влиянии на эту девочку? Похоже на то.

Такой сюжет пьесы его не устраивал. Никак не устраивал.

Данная ситуация показала ему, что малышка, похоже, ему была сильно дорога. И что он не хотел ее потерять. Что, возможно, это что-то большее, чем просто вожделение. Но об этом он думать не хотел. Скорее всего (что больше похоже на действительность) это просто в нем своенравное чувство собственника сработало, нечаянно зацепившись за спусковой крючок.

– А ты в качестве кого при этом соседе работаешь? Штатная утешительница что ли? Так твоя должность называется? И чем утешаешь? – злые слова сыпались из него, сочась ядом. Он сам не ожидал их услышать.

Вера смотрела на него испуганным зайчонком, прячась в своих пушистых ресницах, волнистых волосах.

– Что ты говоришь такое, Денис. Прошу тебя. Не надо так.

– Ты принадлежишь мне. Не забывай об этом. Никогда, – отчеканил он.

Она подняла подбородок и неожиданно холодно и твердо произнесла: