(Другая) жизнь Веры

– Я не думаю, что ответ на этот сложный вопрос нам понравится, – он проводит рукой по волосам, явно нервничая. – Как бы не хотелось уйти от действительности, но тут ясно одно: это отчим изводит маму.

– Но зачем ему это надо? – я пытаюсь защитить Вячеслава, хотя понимаю всю бессмысленность моих усилий. Вот дерьмо.

– Он в последнее время вообще какой-то странный стал, замкнутый, – объясняет Антон. – Я думаю, у него – любовница.

– Ну это ты гонишь, – живо реагирую я. – Мне не показался он другим. Как обычно он себя ведет.

Он смотрит на меня ничего не выражающим взглядом. И мне от этого взгляда становится страшно.

– Ты просто не присматривалась, а я заметил.

– Ты накручиваешь себя, – пытаюсь его успокоить. – А потом. Даже если вдруг…в чем я очень сомневаюсь, он завел любовницу, то зачем убивать? Можно ведь просто развестись. Разводы у нас, вроде, не запрещены в стране, – неуверенно пожимаю плечами.

Огромный клубок из сплетенных воедино злобы и ярости мешает Антону грамотно мыслить. Наконец, он все-таки выдавливает из жестких губ:

– Но как тогда объяснить эту упаковку в его неприкосновенной собственности, куда никто никогда не может лазить, кроме него?

– А ты чего тогда нос туда сунул? Раз никто не может?

– Я случайно уронил чертов ящик, он оказался почему-то открыт, -сверкает глазами из-под ярко очерченных бровей. – Все из него высыпалось. Я стал собирать. И вот наткнулся, – еще раз демонстрирует мне коробку.

– Не знаю, как объяснить, но моя интуиция подсказывает мне, что это не он.

Антон издает недовольный звук, похожий на фырканье лошади.

– Он, кстати, очень обеспокоен был, чтобы вино из той злополучной бутылки выпила именно мама, – зло усмехается он, и озноб проходит по моей коже. – Помнишь, он говорил, чтобы никто не пил его?

– Да, припоминаю, – с опаской гляжу на него. – Возможно, моя интуиция меня и подводит.

– Знаешь, убери пока эту коробку на место, откуда взял. Я сейчас уезжаю. Дождись меня, когда приеду, а там будем дальше думать, что делать.

– Я так не могу все спустить на тормозах, – жестко отвечает он. Куда делся теплый улыбчивый парень?

– А что ты хочешь? Слить отчима? Настучать на него?

– Но ведь если он опять попытается убить маму…

– А если не он? Ты не подумал? Он ведь уже никогда не сможет оправдаться, – горячо восклицаю.

– Я не могу так рисковать жизнью мамы.

– Я не думаю, что ты рискуешь.

– Откуда в тебе такая уверенность? – на редкость спокойно спрашивает он.

– Во-первых, пока твоя мама в больнице, он не посмеет что-либо сделать.

– А что во-вторых? – угрюмо смотрит на меня. Он со мной не согласен. Это факт.

– А, во-вторых… Я хорошо знаю твоего отчима, – начинаю объяснять, но и сама слабо как-то верю в то, что говорю. Но горячку тоже не хочется пороть. – И знаю, что он очень сильно всегда любил твою маму. Он не способен на такой кошмар.

– Вот именно. Любил, – губы складываются в горькую ухмылку. – В прошедшем времени. Что, если все сейчас не так совсем? Я сейчас живу отдельно, практически не в курсе, что происходит дома. Только на словах знаю, что все хорошо. Но мама ведь не будет жаловаться. Ты же знаешь ее.

– А ты спроси Никиту, – подсказываю я. – Он очень наблюдательный. Если что-то происходит не то, он точно в курсе.

– Да. Постараюсь у него как-нибудь ненавязчиво выспросить, – соглашается Антон.

– Ладно. Проявляй бдительность. А мне пора уже, – я смотрю на часы, – скоро уже автобус приедет. Не опоздать бы, а то электричка без меня в Питер уедет.

– Хорошо, удачи тебя, – он легко прикасается к моей щеке губами, а потом уверенным хватом берет мой рюкзачок, кидая на плечо:

– Я тебя провожу, – не терпящим возражений тоном сообщает, вставая рядом со мной.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть в его немного посветлевшие глаза, в которых чуть теплятся искорки прежнего Антона. Мне хочется, чтобы он меня поцеловал. Но по его виду видно, что ему сейчас совсем не до романтических настроений.

Я уныло вздыхаю и опускаю вниз глаза.

– Не вздыхай, Каштанка, прорвемся, – шепчет он мне в самое ухо, приобняв за плечи и прижав к себе плотнее.

«Опять эта Каштанка!» – я поднимаю глаза к потолку. Но в любом случае таким он мне больше нравится.

– Бабуль, я ушла, – выползая из комнаты, кидаю в сторону кухни.

Бабушка суетливо выскакивает из дверей, на ходу вытирая руки о полотенце:

– Поехала уже, Верусь? Видно, что она нервничает.

– Ты чего? Не переживай так. Я через два дня приеду уже.

Целую бабашку, и мы уходим.

По дороге Антон еще раз инструктирует меня, как добраться до его квартиры.

Он дал мне ключи от нее, что оказалось очень кстати, а то бы пришлось тратиться на гостиницу. Он разрывается между желанием поехать со мной и остаться охранять маму. Выбрал он, конечно, второе. Совершить прогулки по Питеру можно и потом.

Мы молча стоим на остановке, ожидая автобус. Мне кажется, что мы думаем об одном и том же.