Другие

Я и сейчас имею счастье наблюдать, как некоторые реформаторы следуют принципу «…мы… разрушим до основанья, а затем, мы свой, мы новый…». Уже несколько раз наблюдал в течение своей жизни, в разных организациях. Наблюдаю и сейчас. Конечно, без удовольствия. Меня устраивало то, что было до этого. И всё жду, а вдруг получится в очередной раз построить? Но пока только получалось разрушать и резюмировать что, то времени не хватило, то ресурсов, то не поняли, потому что «художника обидеть может каждый». Разные люди, в разные периоды современной истории, в разных организациях и разных отраслях промышленности. Рассказать, доказать, обосновать, убедить и разрушить получается, а построить – нет. Вероятно, где-то это всё, таки происходит или произошло, или произойдёт. Но я пока не видел. Поэтому наблюдаю, не участвую и жду.

Предки, вероятно были менее терпеливыми и сматывались почти сразу, как только начинались революционные или организационные процессы. Сначала они прыгали и карабкались по веткам. Но лес есть не везде и не всегда. Пришлось осваивать горизонтальный способ передвижения по пересечённой местности с хилыми и редкими растениями, не приспособленными для лазанья по ним. И хищными животными, которые мотивировали (наверное, правильнее было бы написать «стимулировали») освоение и совершенствование способов, не только горизонтального, но и быстрого передвижения. Пришлось и умным, и мудрым эволюционировать до Homo erectus – человек выпрямленный, т.е. прямоходящий.

В тот период эволюции, чаще не только прямоходящий, а быстробегающий. Все, кто не бегал, а ходил или бегал недостаточно быстро, пали жертвами естественного отбора. Умерли от голода или были съедены хищниками. Были ещё не хищные, съедобные животные. За ними тоже приходилось бегать. Те предки, кто быстро освоил эту нелёгкую науку беганья, передвинулись выше по пищевой цепочке. Они добегались и набрались опыта до того, что совсем недавно хищные и опасные для них животные, стали ими восприниматься как съедобные. Но бегать всё равно приходилось. Реже от животных и чаще за животными.

Этот этап развития, современные учёные не детализируют. Считают, что все, живущие в то время и в той местности homo были erectus (прямоходящие). С учёными я спорить не буду и не буду опровергать их догадки. Хочу просто сказать, что, несмотря на то, что все были erectus, часть из них были callidus (умный), другая, меньшая часть – sapiens (мудрый), а совсем небольшая часть – просто homo (человек). А может быть homo и тогда были большей частью. В современном обществе пропорции распределяются именно так – среди множества людей немного умных, мудрых ещё меньше, а остальное подавляющее (какое яркое прилагательное) большинство – электорат, которые считают себя умными.

Для того чтобы выжить, ума много не надо. У медузы, например, мозгов нет совсем, а динозавров она пережила и мамонтов – тоже. Но она как была медузой, так и осталась. С людьми посложнее. Некоторым нужно не только выжить, но и развиться. Развиться самим и развить то, что вокруг. Они двигатели прогресса или катализаторы.

В те, доисторические времена, прикидываться умным или мудрым было опасно. Или погибнешь со всем племенем, или те, кто остался (выжили) свершат свой справедливый самосуд. Справедливый, но беспощадный. И в этом случае молить и упрашивать можно было только о том, чтобы свершили быстро. А ведь могли и медленно. Умные и мудрые должны были принимать ответственные решения. Ответственные решения, это решения, за реализацию которых или чего ни будь дадут, или что ни будь отберут. Если решение было правильным и племя не только не погибало, но что-то получало, то давали право решающего голоса, уважение, место у костра, возможность принимать следующие решения, право первого и самого вкусного кусь-кусь, ну и другие права на попробовать первым.

А если решение оказывалось неверным и племя становилось меньше, то те, кто оставались, вершили свой справедливый самосуд. Не было тогда у умных и мудрых специальной охраны. Напрямую с племенем общались. Без посредников и, в случае негативных последствий, у них отбирали сразу всё. Даже не так, убивали или выгоняли из племени. А всё что было «нажито непосильным трудом», оставалось в племени. А зачем племени нужен «ряженый», тот кто прикидывается, а на самом деле таким не является. Не до спектаклей было, выживали ежедневно. Тогда или доверяли, или нет, без оттенков и условностей. А может быть ещё не был наработан словарный запас, достаточный, чтобы не солгать и не сказать правды. И чтобы объяснить недовольным, что то, что им не нравится, им только кажется, на самом деле всё наоборот. А в завершение пообещать «светлое будущее», без указания точных сроков.

Когда закончился лес, не загаженный и пригодный для безбедного существования, мои прямые предки не стали биться в истерике и судорожно искать привычную обстановку. Они адаптировались под то, что есть здесь и сейчас. Решение адаптироваться, а не вернуться – это, ни что иное, как результат правильной расстановки приоритетов.