Читаем Другие полностью

Например, если у «кормушки», волею племени, оказывался человек не способный управлять и принимать правильные, по мнению предков, решения, предки не устраивали восстаний и заговоров, потому что мнение большинства для предков было важным. Но если это мнение не совпадало с их мировоззрением, то они покидали племя. Это очень важно – понимать кто большинство и чего ему (большинству) хочется. Людей, и древних, и современных, некоторым вещам научить нельзя, но они могут научиться. Как говорят китайцы: «Когда ученик готов, приходит учитель». Учители есть всегда. Они рядом, но ученики не всегда готовы учится. Это нормально. Так было всегда.

Наработанный опыт создания уюта и благоприятных условий жизни нарастал. Но это у тех, кто раз за разом уходил с насиженных и обжитых мест и в новых местах не повторял, то что было, а создавал новое из того что есть. Обратите внимание – предки не разрушали, то что уже есть, а строили новое, там, где ничего не было. Максимально щадящий вариант для всех – те, кого устраивает то, что есть, живут так, как им нравится. Те, кого то, что есть не устраивает, строят новое, не разрушая старое. Старое и новое, на каком-то этапе развития существуют одновременно. Когда новое построено, то те, кто строил, оценивают соответствие нового тому, что планировали. А те, кто в этом не участвовал могут выбрать между «остаться в старом» или «принять новое».

Новое было не то, что это построено заново по старым технологиям. Новое было часто новым абсолютно. И материалы, и конструкции, и технологии. В примере с жилищем – не важно из чего оно построено, важно, чтобы оно защищало от неприятностей, обычных в этой местности и обеспечивало возможность наслаждаться в краткие часы, оставшиеся после отдыха, добычи хлеба насущного (собирательное название добытых съедобностей), передачи опыта, планирования недалёкого будущего (типа завтра мы пойдём…).

Отдых и наслаждение – это не одно и тоже. Наслаждение, это после того когда отдохнул, глаза уже не слипаются, желудок не чувствует голода, есть еще немного еды и можно смотреть как бежит вода (не пытаясь высмотреть рыбу), как горит огонь (без контроля за прожаренностью мяса) и как работают другие соплеменники. А ты такой не спишь, не работаешь и не беспокоишься, что тебя вовлекут в общественно полезную и трудовую деятельность. И сам в деятельность не стремишься. Не избегаешь и не стремишься.

А я-то всё думал – откуда у меня это? А это, оказывается наследственное. Вот так вот с ветки на ветку, от пещеры к пещере, до тех пор, пока не обжитые и не загаженные пещеры не закончились, а обратно на ветку не хотелось. Предки, щедро оставляя обжитые места менее мобильным соплеменникам, всё продолжали двигаться и адаптироваться. Сначала они освоили технологию сооружения навесов и шалашей, потом придумали подобие вигвамов. Они не были кочевниками из-за любви к комфорту, но и оседлыми их называть не получается. Не задерживались долго на одном месте. Так, сначала два – три поколения.

Чуть дольше задержался и вот тебе – суета, людской гомон, постоянные просьбы. Всё меньше и меньше минут покоя. И нафиг не пошлёшь – всё-таки родственники, и терпеть постоянное покушение на личное время и пространство не получалось. Терпеть мы умеем (я тоже), вопрос – зачем терпеть? Личное пространство для нас – это важно. Предкам и мне не нужно много личного пространства, мы можем довольствоваться малым. Малое, но абсолютно моё. Крошечное, но личное. А отстаивать его с оружием, конфликтовать, утверждать и утверждаться – лень.

Предки умели воевать, но не любили. И если была возможность избежать конфликта – избегали. И если выбирать между терпеть соплеменников или терпеть трудности перехода, то выбирали второе. Переход рано или поздно закончится, а соплеменники не закончатся, их станет больше и нужно будет терпеть до самой смерти. Теперь вы понимаете, что терпеть можно, только когда есть цель. А бесцельное и бесконечное терпение непонятно и бесполезно. Бесполезно для того, кто терпит.

Вот так и перемещались. От комфорта к комфорту, через терпение. Следующими, после вигвамов пошли более стационарные строения – дома и огороженные частоколом территории. Наблюдая за тем как катятся камни со склона, предки сформулировали идею колеса. Колесо было сделано другими, но идея и консультации, во время изготовления демонстрационной, тестовой модели, а также участие в тестировании – это их заслуга. Предки могли достичь реализации своих замыслов тремя способами:

– Сделать самому – это когда есть время, силы, интерес. Типа хобби или если очень и срочно надо.

– Организовать – это когда самому делать не хочется, но можно привлечь кого ни будь. Чтобы без дела не сидели и почувствовали причастность. (Менеджмент)

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное