Другие. Феникс

— А ты, стало быть, отказалась? Моя ты лапушка… Умничка, — Денеб ласково погладил меня по плечу. — Но твоя “проверка” ужасно обидная, и непонятная…

— Льё говорил, что я нужна для чего-то. Ден, я не хочу. Не хочу, чтобы меня использовали все, кто только может.

— Не вижу связи…

— Если бы у меня вышло убрать наше знакомство из твоей памяти, я могла бы… Покинуть буфер и… — я снова зашлась рыданиями, прекрасно понимая, что ни за что не уехала бы.

— Птичка моя… Какая же ты ещё глупенькая, всё равно что девочка-подросток. Ты теперь от меня никуда не денешься, пока я не захочу. Льё не станет переступать через меня, как бы того не хотел… А Сёртуну я сам больше не позволю до тебя даже дотронуться… Неужели так трудно просто поверить?

— Трудно.

— Это потому, что я сущность? — вдруг спросил Денеб.

— Скорее потому, что я — Феникс, — тихо ответила я.

Повисла пауза. Ден встал, я слышала его осторожные шаги. Он приоткрыл окно, устроил меня в постели как положено, долго ковырялся в шкафу, будто бы вышвыривая из него вещи.

— Отдохни пока тут одна, у меня есть небольшое дельце. Главное, не паникуй. Вернусь, развяжу тебя, — бросил он совершенно спокойным тоном и, не дожидаясь ответа, вышел.

Я слышала как хлопнула входная дверь и продолжала лежать, тяжело дыша. Всё-таки, моя попытка проверить Денеба оказалась ошибкой. Оставалось только надеяться, что он действительно не сильно обиделся.

Как же я испугалась, когда Ден связал руки и ноги. Ужасно чувствовать себя бессильной, особенно тогда, когда нет возможности видеть, что происходит вокруг.

Лежать с завязанными глазами в пустой квартире всё равно, что лежать в кромешной тьме: никогда не знаешь, что таится вокруг, даже рядом. Я почувствовала, как липкий ужас подбирается к моим босым заледеневшим ногам. Скоро он схватит меня и будет забираться всё выше и выше, пока не проберется в мозг. А что будет тогда, думать не хотелось.

Попытка взять себя в руки не удалась. Я дергалась, продолжала плакать или затихала, чтобы прислушаться. Но кроме шума улицы из приоткрытого окна, ничего не доносилось до моих ушей. Сколько прошло времени? Куда ушёл Ден? Я отчаянно пыталась отвлечься от окружающей меня темноты, ерзала по постели в страхе упасть, но связана была слишком крепко. В какой-то момент прекратила жалкие попытки освободиться и занялась тем, что заставляла себя успокоиться. Планомерно, по капле, сосредоточилась на ощущениях в теле, чтобы загасить разум. И вдруг провалилась в небытие, парила в невесомости, не чувствуя рук и ног, не видя ничего перед собой. Кромешная, ледяная тьма.

Сколько длилось это странное состояние, я не знала, но вырвалась я из неё не самым приятным способом. На меня что-то капало, почти лилось: какая-то вязкая, тёплая жидкость с неприятным кислым запахом. Собрав силы, я откатилась в сторону, но угодила в противную, мерзкую лужу.

— Что это?! — в ужасе закричала я, но никто не ответил.

Судорожно хватая ртом воздух, пыталась снова взять себя в руки. И тут в голову пришла гениальная мысль, странно, что раньше не удалось додуматься. Частичный выход из тени. Рискованно. Но можно попробовать. Мне бы только освободить руки, и тогда всё стало бы гораздо проще. Помню, в пору учёбы, у меня это получалось великолепно!

— Раз, — начала считать я, приготовившись, — два… Три!

Голова закружилась, а руки отдались режущей болью, я совершенно забыла, что их обожгло. С трудом сомкнув пальцы, я собрала немного огня в них и попробовала выжечь то, чем связал меня Ден. Ужасно больно, до слёз, до лёгких судорог в ногах.

— Ада! — скомандовала я себе, — ты же Феникс. Терпи, зараза. Терпи!

Сверху, как на зло, всё продолжало капать и литься, попадая на лицо и голые участки тела. Если бы жидкость была бы не такой тёплой, даже ледяной, было бы не настолько жутко. Я всеми силами гнала от себя мысль, что это кровь, но фантазия подбрасывала одну картинку за другой, каждая ужаснее предыдущей. Наконец, мне удалось выжечь путы и вернуть руки в тень. От стократно-усилившейся боли в запястьях, я на какое-то время потеряла сознание. А когда очнулась, то могла спокойно, хоть и не без страданий, дотянуться до повязки на глазах.

Свет был приглушён, и мои раненые глаза спокойно адаптировались к обстановке. Я мимоходом распутывала ноги, оказывается, Ден завязал глаза своей рубашкой, а всё остальное стянул простыней — невероятная силища в нём. Но по сравнению с обстановкой в комнате, эти догадки были мелочью, настолько ничтожной, что я отметила-то это только потом.