Другие грабли. Том 2

— На само деле партийная верхушка стала использовать отдел для получения инсайдов, которые позволили бы ребятам не только подготовиться к переменам, но и устроиться получше, — сказал Петруха. — Оно, конечно, уже давно так было, но в начале девяностых вышло на какой-то новый уровень, и товарищи из будущего решили прикрыть лавочку. Если все так серьезно, как ты рассказываешь, я не сомневаюсь, что они продолжают свою деятельность, но уже без нас. Может, какую-то другую контору нашли, может быть, пытаются какую-то новую структуру с нуля выстроить. Но официально — все, аллес.

— А что с майором?

— Убили майора, — снова помрачнел Петруха. Как бы по итогам нашей беседы он вообще в черную меланхолию не свалился. — Ну, это ты и сам должен знать, ты ж с его сыном общался.

— Кто?

— Там мутная история, — сказал Петруха. — Но, похоже, что не по нашему ведомству. В смысле, я думаю, что без провальней обошлось, и с его службой это никак не связано.

— А кто тогда?

— Да масса вариантов, — сказал Петруха. — У нас тут Дикий Запад, тебе ли не знать?

— Но расследование хоть было?

— Было, — подтвердили Петруха. — Но у нас тут в последнее время так себе расследуют.

— А ты сам не пытался?

— У меня в то время соответствующего ресурса не было, — сказал Петруха. — Честно говоря, все силы только на выживание и уходили. Я, конечно, пытался по горячим следам что-то выяснить, но безуспешно… А теперь-то, сам понимаешь, ни свидетелей не найти, ни…

— Понятно, — сказал я.

— Мрачные времена настали, Чапай, — сказало Петруха. — И вроде бы, мы в отделе знали о том, что надвигается, но все равно оказались ни хрена к этому не готовы. Иногда уже кажется, что ничего не исправить, вся надежда только на твой хроношторм. Вот скажи мне, Чапай, будет хоть какой-нибудь просвет впереди?

— Ну, если случится тот вариант будущего, из которого я пришел, то да, какой-то должен быть, — сказал я.

— Не факт же, что случится, — сказал Петруха. — Как я понимаю, здесь и сейчас все очень неопределенно.

— Может, в этом есть особая прелесть, — сказал я, хотя из меня тот еще утешитель. — И вообще, будущее творим мы сами.

— Это и пугает, — сказал Петруха. — Ведь это настоящее мы уже сотворили. Хотя на самом деле уже не очень-то и понятно, кто тут чего сотворил.

Поскольку он погрузился в философское молчание, я не стал его отвлекать и уставился в окно, за которым проносилась Москва, в чем-то знакомая, а в чем-то не очень. Сомнительная архитектура нулевых вместе с точечной застройкой, еще не проявилась, зато на каждом углу громоздились ларьки и все было увешано кричащими рекламными баннерами. Даже не кричащими, а вопящими.

Как же все-таки похорошела Москва при Собянине…

— Выходит, то будущее, из которого приходила часть диверсантов, схлопнулось прямо при тебе, да?

— Да, — сказал я. — Но, учитывая структуру вот этого вот всего, это не значит, что больше оттуда никого не будет.

— Я понимаю, последние мозги не пропил еще, — сказал Петруха. — Но это было не то будущее, ребята из которого скидывали нам инфу?

— Похоже, что нет.

— Тогда ради чего все это было?

— Общая картина стала понятнее, — сказал я.

— Но практической пользы в том нет.

— Практической нет, — согласился я. — Однако, сам процесс познания…

— Мы здесь не в академии, чтобы опыты исключительно из научного интереса ставить, — сказал Петруха. — И знание о будущем нужно нам для того, чтобы понять, а чего делать-то. Я так понимаю, что ни с кем из других хронопидоров тебе побеседовать не удалось. В смысле, из тех, что на тебя уже в нашем времени напрыгнули?

— Как-то не до того было, — сказал я.

— Несколько команд, говоришь?

— Как минимум, две, — сказал я. — Причем, если одни были вполне на понятном мне уровне, плюс-минус, вторые оказались весьма технически продвинутыми. Бластеры там, защитные комбезы, все дела.

— Бластеры — это что-то типа «пиу-пиу» из «звездных войн»?

— Ну да.

— И как ты отбился?

— Как всегда, — сказал я.

— И какой у тебя план?

— Еще не успел придумать.

— Ясно-понятно, — сказал он.

Я уже пожалел, что попросил Виталика ему позвонить. Конечно, мне все еще была нужна помощь, но Петруха давно отошел от тех дел и было видно, что возвращаться к ним ему не очень-то хочется. Перед ним теперь стояли совсем другие задачи, «кабан», цвет пиджака и толщина золотой цепи не дадут соврать.

Страна, которой он давал присягу, которой он служил, отправила его в отставку. Что ему теперь до ее будущего, ему бы о собственном позаботиться…

Но вообще, он неплохо так поднялся и за довольно короткий срок. У некоторых на это и десяток лет уходил, а многие пытались, но вообще не смогли. И поскольку Петруха мне, в общем-то, нравился, я не хотел узнавать, какой ценой это все ему досталось.

Раздался телефонный звонок. Петруха протянул руку, и водитель вложил в нее трубку встроенного в «мерседес» телефона.