Другие хозяева

– Когда четвертый лаффолк присоединится к нам, круг замкнется. Цифра четыре обладает огромной силой: четыре стороны света, четыре времени года, четыре времени суток… Давным-давно изготовить кукол мне помогла Мари Лаво, это был трудоемкий, долгий, опасный процесс, ведь она не была лаффолком. Собравшись вместе, мы вчетвером сможем сделать все легко и быстро. Это будут круги на воде: больше кукол, больше лаффолков. Какие возможности это откроет перед нами, какие перспективы!

Илье грядущий процесс напоминал не круги на воде, а расползающиеся метастазы, отравляющие человечество. Постепенно, исподволь, лаффолки начнут заменять людей, распространяясь, как смертоносный вирус…

Вечером, когда палачи снова пришли навестить свою жертву, Илья задал вопрос, который мучил его, и ответ на который было так страшно узнать.

– Это вы убили Томочку? Она ведь не случайно выпала из окна?

Спрашивая, он смотрел на «Ирину», и та не отвела взгляда.

– На двоих людей магия одной куклы распространяться не может, как ты теперь понимаешь. Никто не знал, чье место – Ирины или Томочки – в итоге займет лаффолк. Это была первая попытка, пробный шар. Так вышло, что справиться с Ириной кукле было проще. Однако, оказавшись в крайне немощном теле, лаффолк должен был где-то черпать силы, чтобы восстановить все поврежденные функции, и твоя невеста стала чем-то вроде аккумулятора. А дальше – все, как в случае с Мартой. Повреждения были слишком сильны.

– Ничего не поделаешь, великие деяния и победы требуют жертв, – сказал «Миша», и Илье захотелось врезать ему, но он не смог даже приподнять руку.

Сейчас, лежа в своей кровати, понимая, что находится в собственном теле последние часы, словно жилец в проданной квартире, Илья стал думать, что участь Томочки и Марты Иосифовны все же лучше его собственной: они умерли и находятся в лучшем мире, а что будет с ним? Что стало с Мишей, мамой, Лелей?

«Лаффолки не возводят стен, но изгоняют хозяев и занимают построенные дома, доводя их до совершенства», – вот что сказало это существо. Скоро у его тела будет другой хозяин, и окружающие начнут замечать, что Илья изменился. Каким он станет? Более уверенным в себе, креативным и умным, талантливым и честолюбивым, практичным и хватким?

«Что будет со мной, с моим собственным «я»? – думал Илья. – Погибнуть оно не может, ведь душа бессмертна. Значит, будет существовать, обитать где-то. Логично предположить, что этим местом может стать Нижний мир. Раз лаффолк придет сюда, в мир людей, чтобы занять мое место, значит, скорее всего, мне предстоит скитаться там, где его родина».

В голове появилось странное щекочущее ощущение, похожее на то, будто кто-то касался, легонько царапал его голову тонким острым коготком. Только вот делал это не снаружи, а изнутри.

Илье показалось, что кто-то копается в его мозгу, пытаясь добраться до глубин сознания. Он ощущал этот процесс не как воображаемое, но как телесное воздействие, и его передернуло от отвращения.

«Убирайся из моей головы», – мысленно прорычал он, и услышал смешок.

Поглядев на куклу, Илья увидел, что ротик ее приоткрылся, а улыбка стала шире. В другой момент это напугало бы – не могло не напугать, но сейчас Илья был почти спокоен. Он отлично знал, что происходит, эффекта неожиданности не было. Какая бы магия ни была заперта внутри куклы, он знал, на что она направлена: выкачать энергию, лишить воли. Если он позволит себе нервничать и пугаться, это ослабит его сильнее.

Эту битву вы выиграли, подумалось Илье, ему не встать с этой кровати. Но это не означает, что и война тоже проиграна.

Вечерело. Серые дымчатые тени затаились по углам, скоро бархатистый мрак укутает комнату.

«Переживу ли я ночь?»

«Не противься, – зашелестел голос, сухой и хрусткий, как осенний лист. – Усни. Уйди».

И в тот момент Илья решил: он уйдет. Но уйдет сам.

Его не выгонят – он покинет свое тело самостоятельно, пока есть еще энергия и силы, которые могут пригодиться. Илья не позволил себе додумать, для чего ему силы: не хотел, чтобы кукла подслушала его мысли.

Он посмотрел кукле в лицо, в застывшие, широко распахнутые карие глаза. За их матовой непрозрачностью таилась жизнь; сделанные искусной рукой, они смотрели и видели, светились злорадством.

Илья не отводил взгляда.

«Давай же, вытащи меня, забери! Перебрось в Нижний мир, тебя же для этого создали – вытряхивать людские души из тел, как мусор из коробки. Что ты медлишь? Я готов уйти!»

Он смотрел, сконцентрировавшись на своем желании. От напряжения на лбу выступил пот, пальцы рук сжались в кулаки, тело дрожало, как при высокой температуре.

«Призывай лаффолка, пусть занимает этот кокон! Забери меня!»

Глаза куклы превратились в два черных колодца, и в какой-то миг, оторвавшись, отделившись от себя, Илья помчался туда, в непроглядную пустоту, оставляя позади все, что многие годы составляло суть его бытия.

Жуткие мгновения полета в ледяной трубе – и Илья обнаружил себя сидящим в кухне на табурете. Рядом было окно, занавешенное тюлем, за окном – ночь или поздний вечер.