Другие. Режиссеры и их спектакли

Это азартный мир для азартных людей. Здесь любят, страдают, совокупляются исступленно. Воюют, грызутся, торгуются и лгут. Ставят на карту сердца и королевства, продают друг друга и каждый сам себя. Улыбаясь, говорят гадости, хмурясь, признаются в любви и душат в порыве страсти. Меняются в лице, когда речь заходит о родине, и остаются непроницаемыми, когда жизнь висит на волоске. Огрызаются, сквернословят, орут, ежесекундно выигрывают и проигрывают, рычат, воют, хватаются за ножи, да так темпераментно, что и тебе ненароком могут заехать по физиономии. Этот мир делится не на плохих и хороших, не на французов и англичан. Мир – это мужчины и женщины, идет ли речь о XII веке и Англии или любых других временах. В них мало что меняется, разве что только масштаб. Мужчины и женщины устроены по-разному, они о разном мечтают и по-разному этого добиваются, друг без друга не могут, но и вместе не могут тоже – на этом мир стоит и от этого рушится. Особенно когда на карту поставлено так много, как у короля. Историю о том, как это бывает, и сочиняет Игорь Войтулевич. Усилия режиссера самоотверженны тем, что незаметны. Его режиссура умела, но не вычурна, растворена в актерской игре. Но зато она чувственна. Процесс этой жизни (а жизнь груба) режиссер воссоздает тщательно: без быта, но через массу бытовых достоверных интонаций, жестов и взглядов, запретив актерам представляться королями и королевами, принцами и принцессами, но внушив им, что и коронованные особы – тоже люди и все человеческое при них. Если в двух словах, то режиссер опрощает сюжет, отчего перевод Н. Кузьминского кажется написанным сей момент. Жил-был король-мужик (Юрий Лахин), умный, здоровый, работящий, красивый, и было у него три сына: слабак Джон (Максим Аверин), негодяй Джефри (Дмитрий Лямочкин), солдафон Ричард (Александр Журман). И была у короля королева Элинор (Марина Иванова), некогда им любимая. И была воспитанница, ставшая его любовницей, игрушка короля с королевой – Элис (Надежда Бережная). И был еще один мальчик (Олег Кассин), который хотел стать французским королем Филиппом. Но в присутствии короля Генри мало у кого что получалось, потому что своей мощью, логикой и хитроумием король, сам того не желая, испепелял все вокруг. Жизнь Генри действительно потрясает мощью, по крайней мере так она сыграна Юрием Лахиным, первоклассным актером. Теперь-то я знаю, что «Лев зимой» – это не только пьеса, которую играют звезды, но и пьеса, которая делает звезд.

Поставить точку в спектакле – это тоже надо уметь. Игорь Войтулевич позволяет себе в финале единственную лирическую ноту. Две крохотные куколки, взявшись за руки, кружатся на каминной решетке, а снизу их поджаривает огонь. Проигравшись в пух и прах, люди начинают замечать звезды. «Боже мой, – говоришь себе в этот момент, – на что уходит жизнь. А ведь можно было провести ее в любви, лучше которой ничего нету… Полцарства за любовь».

Из интервью с Константином Райкиным: «Я люблю простодушное искусство. Туманности не люблю. Умничанья – не люблю. Дидактического театра, потому что это дикое недоверие – и к артистам, и к зрителям. “Ты понимаешь, что это трагично, понимаешь?!” Да отстань ты от меня, не трогай руками!!! Отойди от меня! Дай артисту сыграть. Я догадаюсь, я почувствую. Театр должен держать. Очень разных людей. Театр всегда должен быть чувственным. Как только я начинаю думать на спектакле, это лишает меня возможности чувствовать, сочувствовать, переживать. Я потом должен думать. Но сначала меня должно пронять. Я только такой театр понимаю. Он должен меня вовлечь в поток. И только, когда я из этого потока вылезу, весь мокрый, испугавшийся, что попал в водопад, и все-таки спасшийся в конце концов, я начинаю думать о смысле жизни. От чувства у меня начинают рождаться мысли. Я так устроен. Другой устроен по-другому. Но такой театр, какой я люблю, любит большинство из тех, кто в театр ходит. Я могу за это ручаться. Вот гадом буду». Примерно в таком театре я и побывала в тот вечер.

Галина Волчек

Она может быть серьезной, печальной, гневной, светской. А может быть тихой, успокоенной, домашней и «травить байки» так, что все вокруг будут смеяться. В преддверии неумолимо приближающихся рождественских и прочих праздников все умное мы отложили на потом, до следующего года, и просто болтали.

Несерьезное [5]

«А давайте встретимся прямо на Чистых прудах, выпьем по бокалу – нет, по стаканчику картонному – шампанского и разъедемся. По домам, по друзьям, по улицам – не знаю, куда».