Другие цвета

С другой стороны, интерес к теме перевоплощения обусловлен некой несостоятельностью, неподготовленностью моей страны к диалогу с Западом, его культурным наследием. Закончив писать «Белую крепость», я вдруг понял, что эта ревность — боязнь подпасть под чужое влияние, отражает суть взаимоотношений Турции со странами Запада. Мы всей душой стремимся к европеизации, мы мечтаем стать европейцами и уже почти таковыми себя ощущаем, когда вдруг нас обвиняют в отсутствии аутентичности. Согласитесь, есть в этом процессе нечто напоминающее взаимоотношения двух братьев.

Корреспондент: Считаете ли вы, что конфликт между прозападными и националистическими настроениями в Турции может быть разрешен мирным путем?

Памук: Я оптимист. Да, у нас два духовных начала, мы принадлежим двум культурам. Но шизофрения, точнее раздвоение личности, как известно, наделяет способностью мыслить в двух ментальных аспектах. Можно утратить связь с реальностью, но меня как писателя это не огорчает. Гораздо страшнее, если одна личность уничтожает другую и вы превращаетесь в монистическую личность. Я в этом убежден. И я постоянно говорю и пишу об этом, пытаясь убедить наших политиков в том, что Турция не должна и не может принадлежать только Востоку или только Западу. Я критически отношусь к столь однобокому взгляду на мир.

Корреспондент: И как это воспринимается в Турции?

Памук: Чем больше утверждается идея о демократической, либеральной Турции, тем лучше воспринимают мою теорию. Именно на этих условиях Турция может присоединиться к Евросоюзу. Это единственный способ противостоять как национализму, так и популистскому лозунгу «Мы против Них».

Корреспондент: И все же в «Стамбуле», в том, как вы романтизируете город, вы, похоже, оплакиваете былое величие Османской империи.

Памук: Нет, не оплакиваю. Я — западник, и я доволен, что идет процесс европеизации страны. Мне не нравится, что наша правящая элита — я имею в виду чиновников и нуворишей — столь примитивно и однобоко понимает суть происходящего. Они не стремятся создать собственную, национальную культуру, культуру Стамбула, которая органично объединит Восток и Запад. Они просто пересадили нечто инородное на нашу почву. Безусловно, у нас ощущается сильное влияние османской культуры, но теперь оно понемногу отходит на второй план. Они должны были — но не смогли — создать некий особенный культурный пласт, объединяющий наследие восточной цивилизации с современными веяниями западной. Нечто подобное я пытаюсь создать в своих произведениях. Возможно, новые поколения преуспеют в этом, а вступление в Евросоюз не только не уничтожит самобытность турецкой традиции, а, напротив, укрепит и разовьет ее, даст ощущение свободы и уверенности в себе, поможет определить основные направления созидания новой культуры.

Корреспондент: В «Стамбуле», однако, вы действительно идентифицируете себя с иностранцем, предлагая взглянуть на родной город глазами западного человека.

Памук: Да, но я параллельно объясняю, почему европеизированный турецкий интеллектуал может позволить себе подобную вольность: создание образа города — это процесс идентификации с Западом. Противопоставление неизбежно, каждый человек иногда ощущает себя европейцем, а иногда — жителем Востока. Хотя на самом деле он объединяет в себе оба этих начала. Происходит комбинация их обоих. Мне нравится теория Эдварда Сайда об ориентализме, но так как Турция никогда не была колонией, нам не свойственны излишняя сентиментальность и тяга к идеализированию. Мы не испытывали такого унижения, какое выпало на долю арабов и индийцев. Стамбул был оккупирован в течение двух лет, а потом вражеский флот ушел, и эта оккупация не сильно отразилась на чувстве национального самоуважения. Гораздо больший след оставила в наших душах утрата былого величия Османской империи. И я не испытываю комплекса неполноценности по поводу того, что Запад смотрит на нас с пренебрежением. Другое дело, что после установления Республики мы слишком уж загорелись идеей европеизации, но не сильно преуспели в этом, что, безусловно, породило в нас ощущение культурной неполноценности, о чем мы должны всегда помнить и которое я подчас испытываю.

С другой стороны, Запад никогда нас не угнетал, мы сами уничтожали собственную культуру, историю. Как ни странно, процесс самоевропеизации привел к изоляции Турции от западного мира, избранного образцом для подражания. В 1950-1960-х годах приезд иностранца, остановившегося в отеле «Хилтон», становился главной новостью всех турецких газет.

Корреспондент: Верите ли вы, что существует или должна существовать некая национальная идея? Мы уже слышали о западной идее, а как насчет идеи другого толка?