Другое детство

— Ну, как нормально… Ругаемся каждый день, а так ничего.

— А из-за чего ругаетесь?

— Да-а… Так… По-разному. Сложно с ней.

— Переживаешь из-за неё?

— Нет. Привык уже, в общем, не страшно. Из-за неё не переживаю.

— Из-за кого-то другого тогда?

— Нет. Нет никого, из-за кого стоило бы переживать. Знаешь, просто бывает непонятно, что происходит. Раньше мне казалось, что я был влюблён… Ну, там, в одну девушку, и из-за этого страдал. Но теперь понемногу прихожу к мысли, что это было всё несерьёзно: и любовь, и страдания. А теперь, вроде, и нет какой-то видимой причины, но на душе всё равно неспокойно. Понимаешь?

— Понимаю. Мечешься ты просто. Себя найти не можешь.

— Да. Ты права. Не могу. И не знаю, что делать. Не может же это вечно продолжаться?

— Ну почему же не может? — с хохотком сказала Катя. — Может! Некоторые всю жизнь мечутся и никак не успокоятся. Но ты, мне кажется, не из таких. Я тебе вот что скажу, Артём. Сходи в церковь. Не важно, веришь ты в бога или нет, но тебе легче станет, вот увидишь. — Слово «бог» она произнесла по-простому, с «х» на конце: «бох».

— Да. Может быть, — пробубнил я, несколько удивлённый её советом.

К вопросам религии в нашей семье относились просто. То есть, вернее сказать, не относились никак. Кроме туристических экскурсий по соборам я был в церкви только два раза: на собственных крестинах (мне было лет семь, когда среди маминых подруг прошло поветрие крестить своих уже выросших детей), да ещё на похоронах одной бабулиной подруги. О существовании или отсутствии бога я не задумывался — хватало над чем размышлять и без того. В маминых книгах эта тема, правда, обсуждалась достаточно активно, но я эти места пропускал, богословские вопросы интересовали меня куда меньше, чем переселение душ.

А вдруг действительно можно обратиться за помощью к высшим силам? Не важно, как они называются и где находятся, но что если они смогут открыть в моей душе правильные каналы с хорошей светлой энергией, которая вылечит меня и сделает нормальным парнем? Я решил спросить, что по этому поводу думает Вера Николаевна.

Я подошёл к ней на следующем же собрании. После того нашего разговора я чувствовал себя немного увереннее. Казалось, что между нами установилась известная только нам двоим связь, и я могу подойти к Вере Николаевне с любым вопросом. Мама делала вид, что не обращает на это внимания, хотя, несомненно, наблюдала за мной. Наверное, она должна была радоваться, что я попрошу совета если уж не у неё, то у человека, которому она доверяет.

Может, она думала, что Вера Николаевна тоже станет мне рассказывать про то, насколько красная у меня аура?

— Вера Николаевна, а что вы думаете по поводу церкви? — спросил я простым и даже несколько радостным тоном, будто интересовался её мнением о втором сроке американского президента.

— Церкви? Видишь ли, Артём, Церковь как институт за многие столетия своего существования себя исчерпала. Но сами храмы, куда люди ходят молиться, остались средоточием многих сил. Представь себе, сколько народу приносит туда свои горести, радости, просьбы и жалобы. И всё это там собирается в течение многих веков, — тут она серьёзно на меня посмотрела, — так что если тебе хочется сходить в церковь, не бойся, просто иди. Не обязательно уметь молиться И всё, что нужно, придёт само.

Иногда с самим собой сложно пообщаться, когда ты находишься в привычной для себя обстановке, а в соборе, может быть, получится. Но если ты спрашиваешь меня о боге, то это тема для отдельной беседы. Если хочешь, поговорим об этом на следующем собрании.

Нет. На тему существования бога я говорить не хотел. Мне хватало маминой установки, что в мире присутствует некое божественное начало, частица которого есть в каждом из нас, а уж как это начало называть — вопрос вкуса. И логично было сделать вывод, что именно это божественное начало должно помочь мне справиться с самим собой. Оно бы, наверное, давно уже помогло, но было скрыто, задавлено внутри меня. Оставалось только освободить езде, чтобы начать новую, чистую и открытую жизнь.

Я решил никому про церковь не говорить. Даже Катя, давшая мне совет, могла проболтаться Артуру. Тот, наверное, промолчит, но про себя решит, что я совсем свихнулся.

Я поехал во Владимирский собор во второй половине дня после уроков.

Почему именно сюда? Не знаю. Ничем особенным он не отличался, просто был, на мой взгляд, достаточно старым, или, как говорили некоторые, намоленным, но стоял вдали от туристических маршрутов. Он показался мне настоящим, этот храм, потому что сюда приходят, чтобы говорить с богом, а не рассматривать фрески.

Мне было немного боязно входить внутрь. Казалось, все станут на меня смотреть и перешёптываться, пытаясь отгадать причину, приведшую в церковь парня вроде меня. Так что я принял самый что ни на есть скучающий туристический вид, как будто пришёл с культурно-познавательными целями. В храме было тихо, темно и пусто.