Другое настоящее

Он кладет локти на стол и нависает над тарелкой, а вилку держит тремя пальцами за самый кончик. Долго копается в макаронах, будто в надежде отыскать под ними фуа-гра, в конце концов ниточки тушенки образовывают отдельный холмик. К своей тарелке я не притрагиваюсь. Чувствую себя вуаейристом в этой тишине, нарушаемой только постукиванием его вилки. От Ильи пахнет по́том, а бинты вблизи оказываются не такими уж белыми. Я вдруг представляю нас вместе – целую жизнь, проведенную напротив него в сумрачной кухне, клеенка липнет к пальцам, он ест, а я смотрю на него, как смотрела в каждый из этих дней, мы оба ничего не добились, у нас только мы и эта кухня, а больше ничего и не надо – выпить чаю, убрать посуду, лечь рядом и включить телевизор…

– Вы со Стефой очень похожи, – заговариваю я, чтобы звуком голоса прогнать нас и вернуть себя и его. – И такие странные. Вам, наверное, скучно в Красном Коммунаре.

– Нормас. – Дожевав, он все-таки договаривает: – Она в театральный хотела поступать, но теперь у нее Митька.

– А ты?

– В Москву свалю, когда бабло будет.

– И что ты там будешь делать?

– Хэзэ. Мужика найду. Или двух. – Вторая личина проступает из-под первой и прячется обратно. Примерно так в фильмах ужасов показывают вселившегося в человека дьявола. У Ильи и так достаточно задатков для того, чтобы влипнуть в самую дурную историю, а с «уроками» Джона его шансы взлетают до небес. – А ты оттуда же, да?

– Я оттуда же, да.

Снова корябает вилкой по дну тарелки. Можно было не тратить на него тушенку, раз он ее не ест.

– И чё, как?

– Хорошо, если у тебя есть жилье и работа. Плохо, если их нет. Завтра, кстати, еду туда по делам.

Он вскидывает голову:

– Одна?

Тоскливо так, вроде уже и сам знает, мог бы и не спрашивать.

– Ну… Погулять в центре не получится, но если хочешь, можем поехать вместе!

В его глазах вспыхивает нечто, похожее на жизнь, и моментально гаснет.

– Я куплю нам билеты, это недорого. А пообедать можем в «Бургере», за бонусы. Бесплатно.

Кажется, теперь не только я мечтаю поскорее дождаться завтра.

Глава 6. Как не стать уткой

Это Мандос. Он в снегу – заснеженные дорожки, красного кирпича за́мок с пустыми окнами, огромное снежное поле, все такое яркое, что больно глазам, и очень холодно, но по дороге сюда мы с папой встречаем белок – они скачут прямо перед нами, пушистые и веселые, и мне стыдно ныть о холоде, потому что белки не ноют, и светит солнце, за моей спиной стоит самая красивая на свете Амариэ, ее ладони лежат на моих плечах: сейчас начнется. Я слышу про дюраль и гровер, еще про гуманизацию, двуручник и кистень, эти слова неразрывно связываются в моей голове со снежными кружевами, морозом и белками. Перед моим лицом то и дело мелькает бутылка – ее передают друг другу Змей и Стилет. Они тоже красивые – длинноволосые, с хайратниками поперек лбов и огромными черными щитами. Я немного влюблена в них обоих. Но сейчас мы ждем папу, и он выходит на поле, мощно рыхля ногами снег. Из развалин замка появляется Дарин – он не враг, потому что сидел у нас дома и пил из такой же бутылки, как у Стилета и Змея, и очень здорово играл на гитаре про золотые деревья и юную листву. Я сидела на диване и одними губами повторяла слова песни. Там было еще «в ножнах запоет клинок» и «новым битвам грянет срок» – грянул! Папа размахивается и скрещивает свой меч с Дарином. Я не хочу, чтобы они дрались, но Амариэ гладит меня по шапке и шепчет, что это тренировка перед настоящим боем, поэтому я сжимаю пальцы, кусаю губы и очень, очень болею за папу. Сначала побеждает Дарин, но потом папа притворяется, что упал, и рубит Дарина по ноге так внезапно, что я кричу от радости, а когда Дарин оказывается повержен, бегу к ним обоим через снежное поле, проваливаясь по колено. Дарин, Дарин! – кричу я и глажу его по лысой макушке, как только он не мерзнет без шапки. – Прости, что папа тебя убил, ты еще придешь к нам в гости? И не понимаю, почему все, даже Амариэ, смеются.

– Это Царицыно, – говорю я Илье, и он хватает меня за руку, в мгновение потерявшийся среди китайских туристов, которых здесь всегда настолько много, что указатели переведены не только на английский, но и на китайский. С того момента, как мы вышли на Павелецком вокзале, он вообще ничего не говорит и постоянно за меня держится. Даже в будний день людей здесь на два порядка больше, чем в Красном Коммунаре. А в выходные станет еще больше – начнется фестиваль «Круг света», только мы его не увидим.

– Идем. – Не выпуская руку Ильи, я двигаюсь против людского потока к Царицынскому пруду.

Утки обитали здесь и в эпоху Мандоса, но не были такими упитанными и наглыми. Я по ним скучала.

– Держи! – Я протягиваю Илье несколько ломтиков хлеба, припасенного в сумке. – Бросай подальше, а то на голову сядут.

У него неплохо получается. Уткам приходится изрядно потрудиться, чтобы добраться до еды.

– Хорошие, правда?