Другой дом

— Думаю, — сказала миссис Бивер, — вы неправильно поняли, что я имела в виду, говоря «ради Тони». — Она мгновение смотрела на него, но то ли мысль ее была слишком глубока, то ли его осторожность слишком велика, а потому он предпочел подождать, что она скажет дальше. Миссис Бивер умела быстро преодолевать подобные затруднения, при этом всякий раз не допуская опрометчивости. — Я пригласила ее как раз из-за Джин.

Доктор задумчиво помолчал, но, похоже, ее глубокая мысль стала для него еще темнее.

— Оставим это. Больше всего меня удивляет то, что вы так опасаетесь всех девушек, на которых смотрит Пол.

Выражение лица миссис Бивер было серьезным.

— Да, я всегда их опасалась; но они не так опасны, как те, на кого смотрит Тони.

Ее собеседник вздрогнул.

— Он заглядывается на Джин?

Миссис Бивер некоторое время молчала.

— Не в первый раз!

Ее гость тоже помедлил.

— И вы думаете, что мисс Армиджер?..

Миссис Бивер договорила за него:

— Мисс Армиджер подходит ему куда больше — раз уж у него должен кто-то быть!

— Полагаете, она вышла бы за него замуж?

— Она безумно в него влюблена.

Доктор вздернул подбородок и с чувством произнес:

— Эх! Бедняжка, что и говорить! Поскольку вы так откровенно упомянули об этом, я так же откровенно с вами соглашусь, что никогда еще не видел ничего подобного. А ведь на свете чудовищно мало такого, чего я не видал. Но Тони тоже хорош: в своем ли он уме?..

— Такое увлечение, стоит дать ему волю, затягивает все сильнее. И он не может об этом не размышлять.

— Не знаю, что вы имеете в виду, говоря о «размышлениях»! Думаете, наш милый друг, судя по тому, что нам известно, готов… — Доктор не мог подыскать нужных слов.

Однако его приятельница имела больше мужества.

— Нарушить свою клятву и снова жениться? — Она немного подумала, но в конце концов уверенно изрекла: — Ни за что на свете.

— Так какова вероятность того, что его размышления о Розе помогут ей?

— Я не говорю, что это ей поможет. Я просто хочу сказать, что это успокоит бедное мое сердце.

Доктор Рэймидж все еще был озадачен.

— Но раз они не смогут пожениться?..

— Мне все равно, поженятся они или нет!

Она отважно взглянула ему в лицо, и он разразился веселым смехом.

— Не знаю, чем сильнее восхищаться — силой вашего воображения или вашими моральными принципами.

— Я защищаю свою девочку, — невозмутимо заявила она.

Доктор Рэймидж определился.

— О, стало быть, все-таки вашими моральными принципами!

— Поступая таким образом, — продолжала она, — я также защищаю своего мальчика. Я не знаю морали выше, чем эта. Я готова встретиться с мистером Видалом здесь, — добавила она.

— Чтобы легче было от него избавиться?

— То, как и когда я от него избавлюсь, будет зависеть от того, чего он хочет. В конце концов, — продолжала миссис Бивер, — он должен рискнуть и попытать судьбу. А если, сунувшись на авось, вляпается, куда не думал…

— Понимаю, это его личное дело, — сказал доктор. Он видел, что дипломатия его приятельницы страдает от нежданных помех. Мистер Видал — новое звено в ее расчетах, и если раньше он ей нравился, она жалела его, то теперь он совершенно перестал ее заботить. Собеседник миссис Бивер, у которого свободное время было рассчитано по минутам, позволил себе бросить очередной взгляд на часы. — Тогда я передам молодому человеку — в более учтивых, чем ваши, выражениях, — что вы примете его здесь.

— Буду вам очень признательна.

— Но прежде чем я уйду — где же все наши друзья? — поинтересовался доктор Рэймидж.

— Не имею ни малейшего понятия. Единственные, на кого я рассчитываю, — это Эффи и Джин.

Доктор сделал вид, будто что-то припоминает.

— Конечно — из-за этого парня у меня совсем выпало из головы: у них же нынче их общий день рождения. Ребенка должны привести к вам на чай, и я как раз затем к вам и заглянул…

— Чтобы узнать, получила ли я вашу куклу? — закончила за него миссис Бивер и подняла сверток, лежавший у нее на коленях. Она сняла многослойную упаковку. — Позвольте представить вам эту юную леди.

Юная леди была в пышном наряде и имела весьма внушительные размеры; он с благоговением взял ее на руки.

— Она великолепна — почти как человек! Я чувствую себя турецким пашой, который выложил немалую сумму за прекрасную черкешенку. Еще я чувствую, — продолжал доктор, — что был как никогда прав, полагаясь в отсутствие миссис Рэймидж на ваш безукоризненный вкус. — Затем, возвращая приятельнице монументальную даму, добавил: — Будьте добры, скажите, сколько я вам должен.

— Заплатите в магазине, — сказала миссис Бивер. — Они там верят мне на слово.

— Верят в вашу надежность так же, как и я! — Доктор встал. — Тогда, пожалуйста, вручите ей сей предмет, поцелуйте от моего имени и передайте, как я ее люблю.

— Разве вы сами не можете вернуться и сделать все это лично?

— Что я вообще делаю «сам», милая леди, кроме врачевания?

— Очень хорошо, — сказала миссис Бивер. — Вручим и поздравим со всеми формальностями. Но должна предупредить, что ваша прекрасная черкешенка будет уже четвертой. — Она взглянула на свертки, лежащие на скамье. — Я имею в виду, это будет четвертая кукла, которую малышка сегодня получит.