Другой дом

К моему бескрайнему облегчению, парень громко фыркнул и отрицательно помотал головой:

– Нет, конечно. Но я верил долго – лет до двенадцати, – добавил Кинг с легкой улыбкой, – Наши родители поддерживали эту фантазию долго и упорно – оставляли следы возле камина, будто это Санта походил своими сапогами, выпивали молоко, которое мы с братом оставляли ему, и съедали печенье. Но потом я перестал верить.

– Почему? Вырос? – чуть ехидно уточнила я.

Майк пожал плечами, ничуть не обидевшись на мой выпад:

– Нет, просто попросил то, что Санта не смог сделать.

В его голосе прозвучало что-то, что должно было меня насторожить, но я проигнорировала это чувство и, усмехнувшись, поинтересовалась:

– Что? Чувство юмора? Тогда – да, он тут явно сплоховал.

– Нет. Я просил у Санты, чтобы дети приняли Криса и перестали над ним издеваться. Он всегда очень выделялся, и другие люди не понимали и не принимали это. Я видел, как он грустит и плачет из-за этого, и просил Санту исправить это. Много раз. Я вел себя идеально, чтобы не попасть в черный список и получить свой подарок. Мне не нужны были игрушки и сладости – я просто хотел защитить своего маленького братика, который так любил играть в куклы и устраивать чаепития, – чуть помолчав, парень невесело улыбнулся и продолжил, –  Но всё без толку. Рожественского чуда так и не случилось. И в какой-то момент я просто понял – это не я плохо вел себя, просто исполнить мое желание было некому. И я перестал верить.

Когда Кинг замолк, я открыла рот, чтобы что-то сказать – и закрыла его обратно. Его рассказ – казалось бы, совершенно обыденный и произнесенный равнодушным тоном – на самом деле был переполнен болью. Затаенной, очень хорошо замаскированной, но я всё равно её чувствовала. И совершенно не представляла, что сказать или сделать. Поэтому, чуть помолчав, я честно призналась:

– Я…я не знаю, что положено говорить в таких случаях.

Майк усмехнулся:

– Да и не надо ничего говорить. Я это тебе рассказал не для того, чтобы разжалобить или раскрутить на какую-то эмоцию. Просто ты спросила – и я ответил.

– Ты так сильно любишь его, – мягким тоном сказала я совершенно очевидную вещь, – Это удивительно.

Лицо Кинга преобразилось – из глаз исчезла настороженность, а губы исказились в нежной, полной любви улыбке:

– Конечно. Я ведь так сильно ждал его появления. До сих пор помню, как спрашивал у мамы – ну, когда же, когда она привезет моего братика? И неважно, какой он – я всегда буду отстаивать его право любить того, кого он хочет. Я так и сказал отцу, когда он узнал про ориентацию Криса – они могут делать со мной что угодно, я буду учиться там, где он скажет и делать то, что он хочет, только пусть не трогают Криса.

Да уж, я всё больше узнаю об этой семье. И, честно говоря, я не знаю, за что мне оказывают такую честь, посвящая в тайны, которые, как я уверена, знают немногие. Меня впускают, признают частью их жизни – это и радует, и пугает одновременно

– И как твой отец отреагировал на это? – осторожно задала я очередной вопрос, – Наверное, был горд твоей самоотверженностью?

– Он сказал, что ничего другого от меня и не ждал, – отозвался парень, – Ведь я – старший, наследник. Внимание всё равно в основном всегда было приковано ко мне. Я готовился к поступлению на юридический – чтобы впоследствии отец смог передать мне дела. Но перед самым выпуском слегка взбунтовался и настоял на еще одном факультете. Просто для себя.

– Почему именно режиссура? – да, это интервью не закончится никогда.

– Мне это нравитсяь, – пожал плечами парень, – Знаешь, есть в этом какое-то очарование – претворять в жизнь свои идеи и видения, отстаивать свою точку зрения и руководить всеми. А юридический фундамент спасал бы меня от разного рода разборок.

– Мне нравится твой план, – честно призналась я, – И, если когда-нибудь я всё же опубликую книгу, и по ней захотят снять фильм – я хочу, чтобы режиссером был именно ты.

Переведя на меня удивленный взгляд, Майк улыбнулся и кивнул:

– Договорились.

*****

Непринужденно болтающие ребята и не подозревали, что у их ночной встречи был еще один свидетель, и всё это время за ними с лестницы наблюдали два пронзительно-голубых глаза. Слегка красных и влажных.

Кристиан, который, помня о традициях их семьи, собирался, как и всегда, спуститься к ёлке, чтобы, пока все спали, положить под нее подарки. В этом году их было на один больше, ведь с ними Рождество отмечала его новая подруга, которая удивительно стремительно ворвалась в его жизнь, и, сама того не подозревая, заняла в ней очень важную нишу.

Парень, который всегда остро чувствовал свою изолированность от других людей – из-за своей непохожести на них – радовался тому, что смог открыться кому-то, кроме семьи и человека, знакомого с детства. Первое время его пугала такая расположенность к русской девушке – подсознательно Крис ждал подвоха. Но этого не случилось – Кристина хорошо понимала его, и, кажется, понимала, как никто другой. И, видимо, не только его.