Другой Хайям

С помощью подобных упражнений человек развивает умение угадывать и даже предвидеть будущее. Все это, хотя и начинается с произвольного воображения, приносит очень реальные результаты. Чтобы подтвердить для себя ценность таких путешествий, достаточно вспомнить, как мы слушали в детстве сказки, и какой особый привкус они у нас оставляли. Для многих людей сказка, в первую очередь, была некой особой территорией свободы. В этом родном и одновременно запредельном мире могло случиться что угодно: сказочные герои летали по воздуху, подвергались самым невероятным превращениям, принимали странные, порой нелогичные решения, которые, однако, приводили к желаемым результатам. Одним словом, все было совсем не так, как во взрослом мире. Из сказок мы выносили в мир скучной повседневности обновленную живость восприятия, творческое дерзновение и пьянящее чувство ничем не ограниченной свободы. Таким образом, внутри нас существует некое пространство, в которое мы можем войти с помощью воображения, но не разума, и в этом пространстве есть особая энергия, особые законы – близкие и понятные, не отчужденные от сути человеческого существования. Кто-то может возразить, что воображение лишь уводит от реальности, в лучшем случае помогает забыться. Все это так, но самое главное совсем не это, а то реальное, что мы приносим в свою жизнь из этих воображаемых путешествий. Привносимое оттуда влияет на нашу способность справляться с трудностями, находить неординарные решения в сложных ситуациях и восполнять свои силы из сокровенных источников энергии путем их персонификации и визуализации или воображаемого с ними контакта. В этом воображаемом пространстве свободы, мы можем, например, унестись в будущее и представить себе самые невероятные вещи, или вернуться в прошлое, исправить совершенные ошибки и даже превратить сделанное в несделанное. Но что может быть реального в фантазиях? Ответ на этот вопрос звучит по-сказочному невероятно: «А что если… в чудесной стране преднамеренного и свободного воображения мы способны начать процесс существенного раскрепощения нашего мышления, чувствования и поведения?» Великий суфийский мастер Бахауддин Накшбанд (1318–1389) сказал: «Мы все в караване мечтаний. Караван, но – мечта. Мечта, и все-таки караван. Нам, однако, известно, что такое мечта, в ней скрывается надежда». А другой суфийский мастер, живущий уже в наше время, так высказался по этому поводу: «Прямое восприятие (реальности) – суть функция воображения». Во внутреннем пространстве, где действует не скованная условностями и страхами фантазия, человек даже может приступить к строительству индивидуальной судьбы, которая, подобно кораблю, способна переправить его через океан случая, используя инерционные силы времени как попутный ветер. Надо только научиться управлять этим кораблем.

Давайте пофантазируем о том, что всё это могло бы значить, размышляя над стихами Хайяма.

Мир, игра и реальность

₅₂

Желая Тайное постичь, мой мальчик дорогой,
не отягчай взыскующего сердца
 заботою пустой.
Пусть ветер тучи планов гонит прочь,
 безудержно смеясь, —
 за этим призраком пустым
  не стоит гнаться.
У здешней жизни под арестом находясь,
 ты в этот краткий час
 начни игрою развлекаться!

Суфийский принцип гласит: «Будь в мире, но не от мира». Суфий не отгораживается от мира, не относится к нему с подозрением, как к искушению, но восхищается им как творением Божьим, вовлекается в его дела, если может извлечь из этого конструктивный импульс, как для своего развития, так и для развития других. В то же время он не цепляется за мир и не пытается его контролировать. Великий поэт и мистический мыслитель Шабистари (XIII–XIV вв.) выразил суфийское отношение к миру в следующем высказывании: «Этот мир не имеет никакого бытия, будучи всего лишь видимостью. От начала до конца он пребывает в состоянии забавы и игры»[30].

Аллегория творения как игры высших сил с самой далекой древности использовалась и в религии, и в мифологии. Высказывание Шабистари содержит целый диапазон смыслов: если мир – игра и забава, то и мы сами, его неотъемлемая часть, – создания игры. Стало быть, вся наша трагикомическая жизнь – не более чем фарс, у которого нет никакой иной цели, кроме игры и забавы:

₇₃

Позволь тебе сказать без аллегорий: «Мы – куклы Мастера, и ты, и я.
Мы громоздимся на столе существованья,
 где нами Он играет,
затем в коробку для игрушек
 нас побросают друг за дружкой
и спрячут в темноте небытия.»