Другой класс

Я чувствовал, что все это звучит крайне неубедительно. И девочку Бенедикту мой ответ, разумеется, не удовлетворил.

– Мне бы очень хотелось, сэр, чтобы вы все-таки ответили на мой вопрос.

Я вздохнул.

– Есть такие вещи, о которых я просто не могу вам рассказать. Но вы, будучи умной молодой девушкой, наверняка сможете и сама попробовать догадаться.

Я заметил, что Аллен-Джонс, стоявший у Бенедикты за спиной, прислушивается к каждому нашему слову. Впрочем, и он, и его друзья слишком горячи и сообразительны, чтобы я стал их обманывать. Значит, придется все же отчасти признаться – а там уж пусть они сами извлекают из моего признания все, что смогут.

– Достаточно сказать, что это не мой выбор. Obesa cantavit[146], если можно так выразиться.

– Сэр?

– Все, довольно. Мне еще тетради нужно проверить.

Глава вторая 3 ноября 2005

Уважаемый господин директор, уважаемый Председатель правления школы!

К моему величайшему сожалению, я вынужден подать заявление об отставке с должности преподавателя кафедры классической филологии школы «Сент-Освальдз». Я полагал, что, сумев пережить немало разнообразных перемен за те тридцать с лишним лет, в течение которых я здесь работаю, я сумею выдержать и еще один удар, который готовит мне двадцать первый век. Но я, видимо, оказался не прав.

Я принадлежу к той эпохе, когда первостепенное значение имела верность. Верность ученикам, верность коллегам, но более всего – верность директору школы, ее капитану; именно верность команды и позволяла такому старому скрипучему фрегату, как «Сент-Освальдз», оставаться на плаву. Но теперь, оставаясь здесь, я уже не смогу ни оставаться верным, ни притворяться, что по-прежнему верен тому, кого считаю врагом всего, что некогда было так дорого моему сердцу. А потому я должен… и т. д.

Уже ближе к вечеру я зашел к себе в класс, чтобы забрать из стола свои вещи, и наткнулся на некую пергидрольную блондинку, равнодушно пылесосившую пол. Она сообщила, что ее зовут Синтия и что она новая уборщица.

– А где же мистер Уинтер? – спросил я.

Блондинка, пожав плечами, заявила:

– Да откуда ж мне знать? Я знаю только, что теперь мне это помещение убирать велено.

– И все-таки где мистер Уинтер? Вы что же, теперь всегда будете мой класс убирать?

Она надула губы.

– Да не знаю я. Слава богу, эту работу я пока точно получила. А потом, может, что получше подыщу.

– Значит… Уинтер ушел насовсем? – не унимался я.

Синтия снова пожала плечами.

– Ну, наверно.

– А вы, случайно, не знаете почему?

Впрочем, судя по ее на редкость тупому выражению лица, ей это было абсолютно безразлично.

– Не знаю, – сказала она. – Но с этой работы он точно ушел. А теперь, ежели не возражаете, у меня еще делов куча.

И Синтия вернулась к своей «куче делов», не слишком, правда, себя утруждая: вытряхнула мусор из корзин и слегка побрызгала полиролью в воздухе над партами. Я собрал свои книги и приготовился уходить; но мысль о том, чтобы прямо сейчас вернуться домой, оказалась для меня невыносимой.

Тогда, может, в «Школяра»? Нет, там слишком много народу. Да еще и Бетан со своими вытатуированными на плечах звездами. Она в последнее время взяла моду смотреть на меня чуть ли не с состраданием; такое ощущение, будто мой возраст и одиночество подают некие сигналы, слышать которые способна лишь она одна, так что она заранее знает, что я сейчас появлюсь. И хотя я, безусловно, благодарен ей за внимание и за те щедрые порции, которые она мне приносит, меня все же тревожит это откровенное сострадание в ее взгляде; оно мне, пожалуй, даже неприятно.