Другой мир за углом (сборник)

…Коробка, в которую её упаковали, по форме напоминала гроб. Это было символично. Миле объяснили, что она должна попытаться остаться в живых после покушения – а уж из камеры смертников ее вызволят обязательно. Она понимала, что на самом деле её отправляют на верную гибель. Но её это мало волновало: с пятнадцати лет у неё перед глазами каждую ночь только одна картина – как живьём на площади разрубают тело её отца, как затем кастрируют и убивают двоих братьев. Как зажаривают электричеством мать… И лицо – улыбающееся доброй улыбкой лицо – лицо диктатора Марко, который вещает с тысяч мониторов о том, что республика должна безжалостно расправляться со своими врагами. Так она и сделает: безжалостно расправится с ним самим. Остаётся только надеяться, что она успеет этому старому козлу ядовитыми коготками не только спинку поцарапать, но и вырвать глаза, а если повезёт – то и оторвать его проклятые яйца!

…Слышны голоса:

– Тащи эту коробку в мой кабинет, положи там на пол. Пусть лежит пока.

Её не очень-то бережно куда-то несут, затем опускают. Голоса стихают.

Час проходит за часом. Все тихо.

Перед запаковкой Френк запретил ей пить, но с тех пор уже прошло около двенадцати часов: тело её затекло, а мочевой пузырь переполнился. Очень хотелось пить.

Она знала: у неё есть кой-какие экстренные способы утолить самые необходимые естественные надобности: специальный резиновый катетер-мочеприёмник и небольшой пакетик с водой, но решила поберечь их пока на крайний случай. Ещё через несколько часов этот самый «крайний случай» настал. И только она справилась с этим нелегким делом, как услышала шаги.

Один мужской голос спросил другого:

– Знаешь, что здесь?

Другой – моложе – ответил:

– Неужели то, что я думаю?

– Точно! И мы можем опробовать это раньше, чем оно попадёт на стол к шефу. В конце концов, мы охранники и обязаны пробовать то, что попадает на стол хозяину, – послышался довольный гогот.

– Прикрой-ка дверь, дружок.

Вскоре послышался хруст аккуратно разворачивающейся упаковки. Её состояние не было паническим, но хорошего в её положении тоже было мало. Осталось только повторить про себя, закрыв глаза, то, что должна делать кукла после распаковки.

…Как только коробка раскрылась, кукла приоткрыла свои ясные голубые глаза и проворковала:

– Приветствую моего господина.

Перед ней стояли два мужика в форме охранников. Лица обоих были красными и возбуждёнными.

– Ишь ты, приветствует, – сказал один другому и подмигнул.

Кукла, между тем, продолжала:

– Мой господин должен вскрыть запакованный конверт на дне упаковки и сказать мне секретный код доступа, после чего я буду готова выполнить любое его желание.

Она, продолжая лежать, белоснежно улыбнулась.

Молодой забеспокоился:

– Ты ничего не сказал про какой-то секретный код.

Другой почесал в затылке:

– Да я и не знал. Но мне рассказывали, что можно и так: без кода. Дырки-то ведь у нее не запломбированы, а?

Если Мила и забеспокоилась, то по её лицу прочитать это было невозможно: оно излучало благожелательность.

– Думаешь можно? – с сомнением спросил молодой.

– А то! – ответил тот, что постарше, и стал расстёгивать ширинку.

…Пришлось импровизировать. Как только Мила почувствовала, что в неё входят, она завизжала самым пронзительным голосом, на какой была способна:

– Несанкционированный доступ! Несанкционированный доступ!

И со всех сил вцепилась охраннику в ухо.

Тот взревел и рванулся назад, едва не оставив у нее во рту кусок своей плоти.

Она же мило улыбнулась и повторила, улыбаясь:

– Мой господин должен вскрыть запакованный конверт на дне упаковки и сказать мне секретный код доступа, после чего я буду готова выполнить любое его желание.

– Вот стерва! – прокомментировал укушенный, глядя на неё с ненавистью, и пытаясь остановить кровь.

А молодой уже закрывал коробку:

– Ну её нахрен, командир. Ещё уволят за такое дело!

И услышал в ответ:

– Вскрой аптечку, идиот! Дай мне бинт!

…Коробку вновь несли – видимо на этот раз по назначению. И вновь тишина – на многие часы.

Наконец, ей показалось, что она узнаёт ненавистный голос:

– Спасибо, ничего не надо. Я хочу побыть один.

Выждав ещё несколько минут, она начинает действовать. На этот раз ей совсем не нужно, чтобы её распаковывали: она нажимает кнопку внутри коробки, и та медленно раскрывается, как бутон цветка. Из этого бутона медленно встаёт она со словами:

– Я приветствую моего господина и буду рада выполнить любую его прихоть.

Она видит огромную спальню и доброе, морщинистое лицо диктатора Марко: тот сидит в домашнем халате на краю огромной кровати и смотрит на неё.

«Далеко», – думает она, – «слишком далеко от меня».

В легком восточном танце кукла начинает приближаться к жертве, улыбаясь как можно обольстительнее. Лицо диктатора по-прежнему лучится добротой и не выражает ни изумления, ни страха.

Она приближается ближе… ближе… И, наконец, не выдержав, с криком вонзает прямо в это лицо свои ядовитые ногти.