Другой остров Джона Булля

Киган. Тот, что все свои добродетели — всю свою деловитость, как вы это зовете, — он расточает на то, чтобы творить волю своих жадных хозяев, вместо того чтобы творить божью волю, скрытую в нем самом. Он очень деловит на службе Маммоне, могуч во зле, неистов в разрушении и героичен в неправедности. Но он приходит к нам травить наши луга, не подозревая, что земля, которой касаются его копыта, — святая земля. Ирландия, сэр, и в добре и во зле не похожа ни на какую другую страну под солнцем; никто не может ступать по ее земле и дышать ее воздухом — и не измениться, к добру или к худу. Она с равным совершенством производит два рода людей: святых и предателей. Ее называют островом святых; но за последние годы справедливо было бы называть ее островом предателей, ибо урожай негодяев в нашей стране — это отборное зерно в мировой жатве мерзости. Но когда-нибудь Ирландию будут ценить не по богатству ее минералов, а по доблести ее сынов; и тогда мы посмотрим.

Ларри. Мистер Киган, если вы намерены разводить сантименты на тему об Ирландии, я с вами распрощаюсь. Это мы всегда умели; а еще ловчей мы умели доказывать, что всякий, кто ирландец, тот осел. Не скажу, чтобы это было очень умно или очень вежливо. Нашему синдикату это не помешает; а молодую Ирландию заинтересует гораздо меньше, чем евангелие успеха, проповедуемое моим другом.

Бродбент. Да, успех — это главное. Деловитость, мистер Киган, как вы совершенно правильно отметили. Я нисколько не обижаюсь на ваши насмешки, но в основном Ларри прав. Мир принадлежит людям дела.

Киган (с утонченной иронией). Я получил по заслугам, джентльмены. Но поверьте, я готов отдать должное вашей деловитости и вашему синдикату. Вы оба, как я слышал, в высшей степени дельные гражданские инженеры; и не сомневаюсь, что поле для гольфа будет наглядным свидетельством ваших успехов в этом искусстве. Мистер Бродбент с большим успехом пройдет в парламент, — а этого и святой Патрик не сумел бы, будь он сейчас жив. Вы, может быть, даже вполне успешно построите отель, если найдете достаточно дельных каменщиков, плотников и слесарей, в чем я сомневаюсь. (Оставляя иронический тон и мало-помалу впадая в интонацию проповедника, обличающего грехи.) Когда ваш отель прогорит…

Бродбент, несколько смущенный, вынимает сигару изо рта.

…ваши английские деловые навыки помогут вам успешно провести ликвидацию. Вы успешно реорганизуете предприятие, а затем с блестящим успехом ликвидируете вторичное банкротство.

Бродбент и Ларри переглядываются, ибо приходится допустить, что либо священник сам прожженный финансист, либо он вдохновлен свыше.

Вы успешно отделаетесь от первоначальных пайщиков, после того как успешно их разорите; и в конце концов с большим успехом приобретете отель в собственность по два шиллинга за фунт. (Все более сурово.) Кроме этих успешных операций, вы не менее успешно предъявите ко взысканию ваши закладные (укоризненный его перст поднимается сам собой) и вполне успешно выгоните Хаффигана в Америку, а Барни Дорану с его грубиянством и сквернословием найдете успешное применение в роли надсмотрщика над вашими белыми рабами. А затем (тихо и горько), когда этот мирный, заброшенный край обратится в кипящий котел, где мы все будем выбиваться из сил, добывая для вас деньги, а на ваших политехнических курсах нас будут обучать, как это делать с наибольшим успехом, а ваша библиотека затуманит мозги тем, кого пощадят ваши винокуренные заводы, а наша Круглая башня будет реставрирована и пускать в нее станут по билетам ценою в шесть пенсов и устроят при ней буфет и парочку аттракционов для развлечения посетителей, тогда, без сомнения, ваши английские и американские акционеры весьма успешно растратят деньги, которые мы для них добудем, на травлю лисиц и охоту за фазанами, на операции рака и аппендицита, на чревоугодие и карточную игру; а то, что у них останется, вы употребите на создание новых земельных синдикатов. Четыре греховных столетия миру грезился этот вздорный сон об успехе; и конца еще не видно. Но конец придет.

Бродбент (серьезно). Это глубоко верно, мистер Киган, глубоко верно. И изложено с блестящим красноречием. Вы напомнили мне покойного Раскина[40] — великий человек, знаете ли. Я вам сочувствую. Поверьте, я целиком на вашей стороне. Не смейтесь, Ларри; когда-то Шелли был моим любимым поэтом. Не будем изменять мечтам нашей юности. (Выпускает облако сигарного дыма, которое уплывает за гребень холма.)