Другой Петербург

С 1834 года друзья находились в Троице-Сергиевой приморской пустыни под Стрельной, основанной еще при царице Анне Иоанновне. Став архимандритом этого небольшого монастыря, Игнатий Брянчанинов способствовал его расцвету; здесь он писал «Аскетические опыты» — важное пособие для ученых богословов. Через пятнадцать лет Игнатий получил новое послушание, и друзьям пришлось навсегда расстаться. Михаил Чихачев умер и похоронен в Сергиевой, а Игнатий скончался в том самом Бабаевском монастыре, куда они бежали в юности.

В. В. Розанов в «Людях лунного света» развивал остроумную и, в сущности, близкую к истине мысль, что идея мужского целомудрия и воздержания принадлежит гомосексуалистам. В доказательство он приводил пример жития святого Моисея Угрина. Юноша этот (венгерец родом, отсюда прозвание) был сердечным другом святого князя Бориса, убитого с братом Глебом Святополком Окаянным. Моисею удалось спастись, и после многих приключений он оказался в плену в ляшской земле. Тут его приглядела, ибо «был он крепок телом и прекрасен лицом», некая богатая вдова и выкупила из плена. Похотливая полячка всячески понуждала его к совокуплению, но блаженный отвечал: «не хочу ни власти твоей, ни богатства; для меня лучше всего этого чистота душевная, а также и телесная». Не добившись своего, хищница велела отрезать Моисею тайные уды. Избавившись от злого корня, блаженный отошел в Печерский монастырь, где и умер, храня девство…

В первом этаже Инженерного замка в 1860-е годы жили служащие. В частности, была квартира начальника архива Александра Петровича Опочинина. Сестра его, Надежда Петровна — подруга матушки Мусоргского, Юлии Ивановны, скончавшейся в 1869 году. С детства Модест Петрович был близок с этой семьей и на квартире Опочининых жил в 1868–1871 годах. «Борис Годунов» написан в Инженерном замке.

Житейской своей неустроенностью и неприкаянностью Мусоргский напоминает Гоголя. Интуитивно эта близость как-то самим композитором ощущалась («Сорочинская ярмарка», «Женитьба»). Прожили они примерно одинаково, около сорока двух лет. Но Гоголь в одинокости своей имел хоть возможность гулять по Европе, московские славянофилы его баловали и ласкали, а Мусоргского все путешествия: в Петербурге, с квартиры на квартиру, да к знакомым в Павловск на дачу. Для полной беспросветности — служил еще в следственном отделе Лесного департамента на Мариинской площади; разбирал дела о потравах да пожарах (уж не Астерий ли Гусев — см. главу 8 — принимал от него бумаги?).

Круг друзей и знакомых Мусоргского: или хрестоматийные, малоинтересные (Александр Даргомыжский, Владимир Стасов, «Могучая кучка») или совсем уж неизвестные, такие, как Петр Андреевич Наумов, с которым он жил на квартире М. И. Костюриной, на Васильевском острове (5 линия, 10) в 1875–1879 годах.

Лишь в 1932 году были опубликованы письма композитора к поэту Арсению Аркадьевичу Голенищеву-Кутузову, по которым отчасти можно заглянуть во внутренний мир гения русской музыки. Познакомились они в 1872 году. Мусоргскому было 33, Арсению на девять лет меньше. Первый же отзыв в письме к Стасову заставляет задуматься: в молодом поэте Модесту Петровичу «понюхалась свежесть хорошего теплого утра». Собственно, Арсений, только окончивший университет по юридическому, был тогда еще никому не известным скромным чиновником. Мусоргский же, отчасти, уже «хвалу, рукоплесканья восторженной толпы с улыбкою внимал», так что эта дружба должна была льстить молодому поэту. «Далекий для других, ты близок мне являлся», — писал он в стихах памяти Мусоргского:

Дорогой невзначай мы встретились с тобой;
Остановилися, окликнули друг друга,
Как странники в ночи, когда бушует вьюга,
Когда весь мир объят и холодом и тьмой.

Первая совместная работа Мусоргского и Голенищева-Кутузова — цикл, названный «Песни и пляски смерти» (как не вспомнить популярное советское словосочетание «ансамбль песни и пляски»). Название подсказал Стасов, вдохновленный стихотворением Арсения под названием «Трепак»: пьяница, застигнутый вьюгой в степи, мечется, будто смерть с ним пляшет.

Горького пьяницу в мраке ночном
С плачем метель схоронила.
Знать, утомился плясать трепака,
Песни петь с милой подругой —
Спит, не проснется… Могила мягка
И уж засыпана вьюгой.