Другой путь. Часть первая

Аксель Турханен — не просто свидетель описываемых событий. И то, что он, странствующий батрак, обходит всю страну, — не только литературный прием, намеренно раздвигающий сферу наблюдения. Впечатления Акселя, начиная с самых ранних, — это отражение сознания, ищущего ответ на насущнейшие вопросы, которые всякий раз ставятся перед ним самой жизнью. Каждое из впечатлений, каждая из встреч с людьми откладывается в сознании Акселя крупицами социально-политического опыта, и опыт этот — не просто бесстрастная летопись, не просто пассивная умудренность, а конкретная социально значимая человеческая судьба. Илмари Мурто и его сын Юсси, Вера Павловна и молодой коммунист Антеро Хонкалинна, кулак Арви Сайтури и белоэмигрант Муставаара, нищий на озере и крестьянин Хаапалайнен — все они, как и многие другие, непосредственное общение с ними и сами судьбы их, развернувшиеся в тех или иных ракурсах перед глазами Акселя, формируют не только его представления, но его собственную судьбу. И поскольку каждый из них воплощает в себе ту или иную характерную черту исторического развития Финляндии, то конечный итог, к которому приходит Аксель, звучит как итог, подведенный самой историей. Мысль о существовании и о правильности «другого пути», не того, по которому правящие классы Финляндии в течение многих лет вели страну к национальной гибели, а того, на который всегда звали лучшие сыновья Суоми, историческая необходимость дружбы с Советским Союзом, отвечающая всем лучшим национальным традициям Финляндии, — таков этот итог. И когда Аксель Турханен, всю жизнь дрожавший перед Муставаарой, поднимает на него руку, мы понимаем: вот он, этот итог, вот первый шаг, который сделал Аксель на этом «другом» пути.

В первой части романа Эльмар Грин отразил большой и, пожалуй, самый главный этап в формировании и социально-политическом становлении своего героя. И если говорить об Акселе Турханене, о проблемах финской действительности, которые стоят за ним, то, собственно, здесь можно было бы поставить точку. Но Грин этой точки не ставит. Проблематика эпопеи в целом для него еще далеко не исчерпана.

Здесь нужно сказать об одной особенности Грина-писателя, без которой, пожалуй, нельзя понять в полной мере не только его романа, но и первых его рассказов.

Выше было отмечено, что, обращаясь к событиям эпохи коллективизации, Грин не связывал себя задачей эппчески-широкого их воспроизведения. Судьба каждого из его героев оборачивалась итогом, в котором отчетливо обозначались общие закономерности исторического развития. Собственно, они же, эти общие закономерности, составляют и идейную перспективу романа «Другой путь». Для Грина здесь важно не только то, что исторический путь Финляндии в XX веке со всею неизбежностью убеждает в необходимости дружбы с русским народом, но и, пожалуй, в еще большей степени то, что такова вообще закономерность мирового исторического развития — в жизни народов нет ничего, что препятствовало бы их дружбе. «Не может быть вреда народам от их дружбы, — говорит Илмари Мурто. — И не может в самих народах лежать причина для их вражды». Итог, к которому приходит Аксель в первой части романа, свидетельствует о том, что он убедился в гибельности вражды. Теперь ему предстоит убедиться в другом — в том, что в жизни народов для вражды нет никаких предпосылок. Эта сторона общего замысла и реализуется во второй части романа (часть эта ранее публиковалась под названием «В стране Ивана»).