Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания

– Музыкальный формат. Александра Николаевна, вот вы легендарный композитор, автор песен, которые стали нашей историей, которые пели вчера, поют сегодня и будут петь завтра. Скажите, что такое неформат?

– Это вежливая и краткая форма отказа. Но в действительности это иезуитское понятие. Вам ничего не объясняют. Ну, скажем, у исполнителя плохой голос или где-то ошибка в мелодии… вам просто говорят: «Неформат» и все. Дальше это не обсуждается. В итоге есть десять исполнителей, которые кочуют по всем центральным каналам, композиторы и авторы текстов – везде одни и те же. Вот они и есть – формат.

– Музыка у тех звезд, кто удержался в эфире, хорошая или плохая?

– Чаще всего равнодушная. Настоящая музыка – это ведь не просто набор гармоничных звуков, у нее всегда есть цель. А какая сегодня цель?

– А то, что сейчас называется хитом?

– Хиты можно моделировать. Продюсеры этим как раз и занимаются.

– Раймонд Паулс в одном интервью заметил, что, дескать, ничего не понимает в сегодняшней музыке и просто не может такое писать.

– Паулс – чудный! – улыбается Пахмутова. – Он как раз все может, не хочет просто. Сегодня такой шоу-бизнес, что лучше, как говорится, от греха подальше. Я, например, стремлюсь сегодня больше работать в жанре инструментальной музыки.

– Александра Николаевна, а можно написать такую музыку, чтобы под нее можно было исполнять даже текст телефонной книги?

– Можно. Сыграть и спеть можно все. Но не нужно. В хорошей песне не только хорошая музыка, должен быть хороший текст.

– Хороший текст песни – это уже вопрос к поэту. Николай Николаевич, Пушкин в свое время завидовал Грибоедову, потому что «Горе от ума» растащили на цитаты, а он считал это наивысшим признанием таланта. Тексты ваших песен тоже цитаты: «нам не жить друг без друга», «опустела без тебя земля», «первый тайм мы уже отыграли», «птица счастья завтрашнего дня», «самое главное – сказку не спугнуть», «знаете, каким он парнем был» и так далее. То есть, апеллируя к Пушкину, вы ничем не хуже Грибоедова. У вас тексты рождались сразу или в мучениях? И что пишется раньше – текст или музыка?

– Быть может, мои тексты такие цитатные по той причине, что я сам без ума от Грибоедова. Когда мне было девять лет, бабушка даже водила меня к Кащенко, в клинику, потому что я выучил наизусть все «Горе от ума» целиком. Я его до сих пор помню от слова до слова. Конечно, это хорошо, когда в момент создания песни рождается фраза, которая потом становится крылатой, но найти такую нелегко. Скажем, мы задумали с Алей написать песню про Гагарина. Сидели, думали: а вот каким он был? Что про него люди знают? И вдруг сама собой легла фраза: «Знаете, каким он парнем был». По-разному случается рождение песни: иногда первой появляется мелодия, иногда текст; бывает, стихи сразу ложатся, а иногда и нет. Скажем, текст к песне «Мелодия» я писал год, успел за это время выпустить три поэтических сборника.

– А когда кто-нибудь из вас работает с другим автором, ревности не возникает?

– Никогда. Наоборот, скажем, я показал Але стихи Юлии Друниной «Ты рядом, и все прекрасно». А однажды в журнале «Юность» было напечатано несколько стихотворений Риммы Казаковой. И одно называлось «Песня», его как-то все увидели, а «Ненаглядный мой» – нет. Я сказал Але: «Смотри, из этого могла бы получиться замечательная песня». Она прочла – и тут же написала на него музыку.

– Вы пишете новую песню уже под конкретного исполнителя?

– Да, но иногда исполнитель появляется спонтанно. Скажем, мы очень любили Юру Гуляева, лучше его никто не спел цикл песен о Гагарине, и он же первый спел «Горячий снег», а уже после него ее спел Кобзон. Так Кобзон Юру перепел. Там длинный проигрыш, и вот за этот проигрыш Кобзон стареет на 20 лет.

– Вас сильно травили в перестройку?