Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания

Сергей Павлович Павлов не имел высшего образования, его, студента института физкультуры, выдвинули секретарем Красногвардейского РК ВЛКСМ, но он обладал широкими знаниями. Меня всегда поражали в нем природный ум, редкостная интуиция и работоспособность. Он был человеком твердого характера, не терпящий лжи, всякого рода «заспинных» разговоров.

Помнится, как ответорганизатор ЦК ВЛКСМ, назовем его К., отвечавший за Москву, наплел обо мне всякой всячины (нехорошей) Павлову. Тот вызвал в свой кабинет меня и этого К. Посадил друг против друга и жестко предложил К. повторить, глядя мне в глаза, все, что он наговорил прежде. К. смутился, покраснел, невнятно пробормотал, что его неправильно поняли, и с позором удалился.

– Ну как вам этот урок? – спросил меня Павлов.

– Сильно, – ответил я искренне.

Этот урок мне, да и тому же К. пошел впрок на всю оставшуюся жизнь.

Сергей Павлович, это надо признать, был личностью весьма противоречивой. Его природный ум, талант, обаяние подчас уживались с так не свойственными комсомольскому активу проявлениями барственности, высокомерия. Может быть, у провинциального «мальца», полуголодного студента ГЦОЛИФКа из общежития, слегка кружилась голова от высокой должности, от общения с «великими мира сего». Вредное влияние на него «высоких начальственных бар», как мне кажется, было очевидным. Да и рядом порой не оказывалось людей, которые могли бы одернуть, поправить его.

И это вовсе не обязательно должны были быть начальники. Помнится, как Сергей Павлович побаивался и уважал мою жену, острую на язык, человека принципиального, которая держалась всегда независимо и открыто. Она никогда не стеснялась называть все своими именами.

Однако положительного в нем было конечно же больше. Он увлеченно читал, многое знал и помнил. Общение с интересными людьми, которое давал каждому из нас комсомол, умножало его знания.

Он был чрезвычайно азартным, заводным и любил верховодить. Совершенно не мог (как и его друг Юрий Гагарин) уступать кому-либо на волейбольной площадке, и в бильярдной, да и в жизни вообще. Чувство высокого достоинства никогда не оставляло его. В поведении, в разговорах перед начальством держался спокойно, уверенно. В этом мне приходилось убеждаться не однажды.

СП, так звали между собой Павлова работники ЦК, не мог не нравиться. Светловолосый, с голубыми глазами, открытым улыбчивым лицом. На него засматривались. Его любили вожди. По общему мнению, Павлова ожидала большая карьера.

Но судьба бывает иногда злодейкой.

В 1964 году Н. С. Хрущев был отправлен в отставку. Главные герои той операции А. Н. Шелепин и В. Е. Семичастный благоволили Сергею Павловичу. Это было хорошо известно и потому даже после их политического заката продолжало мешать ему жить и работать.

Замечу, С. П. Павлов никогда не произнес ни одного плохого слова о своих старших товарищах.

Слишком, пожалуй, яркой и перспективной фигурой был он. С. П. Павлова не только любили, но и боялись.

В 1968 году он был выдвинут руководителем Спорткомитета СССР, вроде бы логично, бывший спортсмен, но все понимали, что это отставка.

И сразу Олимпийские игры в Мексике, где слабо подготовленная сборная СССР потерпела тяжелое поражение. А потом были годы напряженной работы, когда в полной мере раскрылся организационный и человеческий талант Сергея Павловича. Наступило великое время триумфа советского спорта.

Павлов продолжал упорно работать над собой. Он считал, что на своей работе (в Спорткомитете) должен обязательно иметь высшее физкультурное образование. Честно оканчивает институт физкультуры и, сдав все экзамены и зачеты, получает диплом.

Потом снова отставка.

Павлов – посол в Монголии, а затем на Бирме.

Очередная опала. Возвращение в Москву. Распад семьи. Короткая тяжелая болезнь и смерть.

Помню, как будто это было вчера, траурное прощание, похороны на Кунцевском кладбище. Тогда перед открытой могилой мне было предложено сказать о Сергее Павловиче последние слова.

В горле стоял комок, собрались новые и старые сослуживцы, товарищи и друзья. Помню только, что я сказал: «Сегодня весь Ленинский комсомол склоняет свои знамена перед светлой памятью Сергея Павловича Павлова…»

Комсомола уже не было, но оставались друзья, коллеги и добрая память.

Много чего вспомнилось мне, когда я говорил эти прощальные слова. Вспомнилось и то, как начиналось наше близкое знакомство…

Произошло оно довольно неожиданно.

Как-то меня вызывает Сергей Павлов. Я тогда был первым секретарем горкома комсомола. Это было такое время, когда все понимали, что звезда Павлова, еще недавно светившая ярко, начала закатываться. Я был тогда одним из кандидатов на его пост, потому отношение Павлова ко мне было довольно напряженным.

Захожу к нему в кабинет. Он там один. Говорит мне как о деле решенном: «Машина у подъезда, сейчас мы с тобой поедем на выставку в Манеж».

Совершенно не понимаю, зачем мне нужна эта выставка в Манеже, но приказы начальства не обсуждаются.

Вообще я знаю, конечно, что в Манеже происходит большая юбилейная выставка живописи, посвященная 30-летию Московского союза художников.