Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания

– Аленька (так Добронравов называет супругу. – Т. Ф.) вышла к микрофону и заплакала, и Кобзон тоже плакал, – вздыхает Николай Николаевич. – Мы не были близкими друзьями, но Александра Николаевна так за Жорика Мовсесяна сражалась, когда его не хотели принимать в Союз композиторов, говорила Кабалевскому: «Будет праздник, пойдут люди по Красной площади, что они будут петь, если не «Священные слова «Москва за нами» мы помним со времен Бородина»?» А Кабалевский Алю очень любил, но тут вскричал: «Как можно? Это Союз профессиональных композиторов, да песенникам в чистом виде надо доказывать всей своей жизнью»… А Аля в ответ: «Если вся страна поет, это тоже на полу не валяется! Кто-то чемоданами пишет, а народ их знать не хочет!» Она и Шостаковичу, случалось, возражала, как-то говорит ему: «Вы так плохо к песне относитесь!» А он: «Нет, ну почему? Есть хорошие песни. Например, у Шуберта!»

Пахмутова улыбается:

– Да, Шостакович был строг. Он понимал, что такое Союз композиторов, он все свои произведения коллегам показывал, новую симфонию обязательно в два рояля, в последний раз Евгений Нестеренко пел его цикл на стихи Микеланджело, Шостаковичу было интересно, что думают о его новом сочинении коллеги.

– Александра Николаевна (мне хочется все-таки начать разговор с вопроса, который я мечтала задать моей собеседнице долгие годы), а почему женщины так редко пишут музыку? В области поэзии хотя бы Цветаева с Ахматовой и Ахмадулина оборону держат, а вот музыкальную нишу полностью оккупировали мужчины. Неужели женщинам Богом не дано?

– Почему? Я думаю, что пол – не главное. И женщин-композиторов не так уж мало. А что касается меня, так это спасибо Советской стране. Конечно, в царской России был другой идеал женщины, ее воспринимали как хранительницу очага, а потом началось. Женщины тоже что-то могут! И они со страстью начали это доказывать. Сейчас, например, в консерватории много женщин, которые пишут музыку.

– Пишут-то, может быть, и пишут, да знают только вас.

– Это потому, что я писала песни. Просто жизнь моя пришлась на очень яркое время в самой нашей стране: выиграли войну, сказали правду о ГУЛАГе, запустили первый спутник… И тогда народ понял: «Да мы все можем!» Началась целина и Братская ГЭС… На мерзлой земле палатки. Днем люди работают, вечером и ночью поют. Мы были влюблены в этих людей, писали для них. Потом космос пошел. И песня совпала с тем, что нужно государству, а значит, государственным телеканалам, радио. Сегодня в лучшем случае я преподавала бы музыку внукам Абрамовича.

– Вы считаете, что настолько все плохо? Кстати, Абрамович не предлагал?

– Ой, я вас умоляю, – отмахивается она, – но сегодня это большая опасность – недостаточность образования, стремление принизить человека. Сегодня принято ругать телевидение, но оно делает то, что ему заказано. Эти сериалы, окровавленные тела, женщин с размаха бьют по лицу, и обязательно блондинки с пистолетами…

– Мы выписываем «Литературную газету», – задумчиво вступает в разговор Добронравов, – и вот там как-то видим, через всю страницу написано: «Порабощенному народу надо давать только развлекательное искусство. Йозеф Геббельс». Хочется верить, что к нам это не относится. Но нет сил не спросить: «Что же вы делаете, господа?» Стриптиз в классических операх на сцене Большого театра. И ночные развлекательные шоу на телевидении. Но, к счастью, и сегодня живо в России серьезное и честное искусство. На меня, знаете, произвело огромное впечатление произведение Родиона Щедрина «Боярыня Морозова» – это опера для солистов, хора и четырех инструментов.

– Да, всего четыре инструмента, это потрясающе, – замечает Пахмутова, – я бы так инструментировать не решилась.

– Щедрин очень умный и талантливый человек, и то, что в эти годы вышло сочинение о Смутном времени, я думаю, случилась какая-то перекличка времен в его сознании. Там главная мысль – фраза протопопа Аввакума «выпросил у Господа светлую Россию сатана». Если это и не эпиграф, то уж точно основная идея произведения. Эту оперу сейчас играют во всем мире. И в России пару раз исполняли.

– Быть может, для массового зрителя, для молодежи, не имеющей специального музыкального образования, все это слишком сложно, а потому просто неинтересно. А телеканалы ведь нуждаются в высоких рейтингах, чтобы выжить…