Более официальный договор об академическом обмене студентами был на учебный год 1958–1959[535]
. Произошел настоящий «наплыв» обучающихся в СССР, что на практике означало приезд около 20 финских студентов. Обучение финансировала ЮНЕСКО, поддерживающая международную мобильность; СССР входил в ЮНЕСКО и был одной из стран, подписавших договор. Приезд группы студентов, однако, произошел с опозданием. Возможно, причиной были бюрократические проволочки, возможно – кризис «ночных заморозков», обостривший на некоторое время отношения между Финляндией и СССР. В любом случае осенью 1958 года в Ленинграде из финских представителей сферы искусства проходили обучение только актер Кауко Лаурикайнен (1924–1993) и живописцы Рейдар Сярестёниеми, Пер Юртелль (1928–2007) и Хилкка Раунисто (1923–2017). В Москве учился актер и режиссер Микко Нисканен (1929–1990)[536]. Балерина Ирина Худова (1926–2015) находилась, по собственным словам, в то время в Ленинграде, куда должна была приехать учиться ее коллега – Сейя Сильверберг (р. 1935), которая прибыла, очевидно, только 17 января 1959 года. Контактным лицом финнов был проживавший в Москве юрист Теуво Хуотари[537]. Работавший позже документалистом Рейо Никкиля (р. 1939) был также в числе стипендиатов. В этой группе он был самым младшим (18 лет), а 29-летний Микко Нисканен – самым старшим. По словам Никкиля, Ленинградское отделение Общества дружбы «Советский Союз – Финляндия» было учреждено как раз во время нахождения там этой группы студентов. Условия проживания были примерно такими же, как и у Таммелы и Ахонена. Никкиля и двое других финнов делили комнату в общежитии с двумя прошедшими войну советскими 35-летними мужчинами, то есть значительно более взрослыми людьми, отношения с которыми, по словам Никкиля, не очень сложились[538].Некоторые приезжавшие в Ленинград студенты знали русский язык, например, балерина Ирина Худова, которая начала учиться в Ленинградском академическом хореографическом училище им. А. Я. Вагановой осенью 1958 года, когда Таммела и Ахонен уже уехали из Ленинграда. Стипендия Худовой была рассчитана только на осенний семестр, но она провела в Ленинграде весь год. В весеннем семестре 1959 года Худова, очевидно, официально уже не являлась учащейся, но тренировалась в училище и жила в интернате. По ее словам, она зарабатывала на жизнь, продавая привезенные ею из Финляндии товары[539]
.В случае с Худовой интересным представляется тот факт, что ей удалось получить стипендию для продолжения обучения в Москве с осени 1959 года. В своем письме из Ленинграда от 11 марта 1959 года балерина наводила справки о возможности получения стипендии ЮНЕСКО для обучения в Москве. Вопрос должен был решиться в конце мая 1959 года, и он действительно решился благоприятным образом, однако его рассмотрение успело изрядно потрепать Ирине нервы[540]
. Дело в том, что запрашивавшаяся Худовой стипендия ЮНЕСКО была предназначена для студентов научных специальностей. Занимались этим не финские, а советские чиновники. Отчасти потому, что творческие вузы не были сферой ответственности Министерства образования СССР, а подчинялись Министерству культуры, о чем Худова, как и большинство финских студентов, не знала. Согласно воспоминаниям Худовой, стипендия предназначалась для обучения в Большом театре, и такую стипендию в Финляндии было невозможно получить. В письме с решением, которое было отправлено через Комиссию ЮНЕСКО Финляндии только 2 октября 1959 года, когда учебный год уже начался, сообщалось, что стипендия предоставлена. Письмо было доставлено Худовой в Хельсинки[541].В своих воспоминаниях балерина не оставила никаких подробностей об учебе, но похоже, что вся осень ушла на сбор документов, необходимых, чтобы начать обучение не в МГУ, а в Институте театрального искусства (ГИТИС). Ирина вспоминает, как, уже будучи в декабре в Москве, угрожала Министерству культуры СССР тем, что напишет в финскую прессу об обращении с собой, если изменений не последует. Спустя неделю она получила все обязательные разрешения и допуск к учебе на хореографическом факультете ГИТИС[542]
.