Дружба с привилегиями

В аудиторию входил профессор. Круз откинулся на спинку и растянул губы в улыбке.

– У меня свои каналы!

Баркли засмеялся, но Круз вскинул руку, и он тут же закашлялся.

Через пять минут у меня загудел телефон, и я выключила звук.

Гэвин: Что-нибудь знаешь про то, что случилось с Кэррингтоном?

Мара: Нет. А что, в братстве молчат?

Круз: Что Гэвин говорит?

Гэвин: Они могила. А вы в тот день были там. Что-нибудь видели?

Крузу: Спрашивает про Кэррингтона, знаем ли что-нибудь. Без наездов, но почему вы сегодня сидите с нами?

Гэвину: Мы вернулись поздно ночью. Точнее, рано утром в понедельник.

Ответ был уклончивый, но врать не хотелось. Это был крайний вариант, когда других не оставалось.

Круз: Пора уже. Ты моя девушка.

Его девушка. Я пялилась в экран, зная, что не смогу скрыть улыбку и унять бабочек в животе. Потом подняла глаза: он смотрел на меня ласковым взглядом.

Я набрала ответ.

Я: Теперь буду ждать матча латте каждый день.

Он прочитал, и уголок его губ приподнялся.

Круз: Без проблем.

В его взгляде мелькнула обеспокоенность.

Круз: Ты окей? Серьезно. Утром у тебя и правда был тухлый вид.

Я могла бы сказать ему про сообщение от Кит, но упрямство не позволяло: мне хотелось выкинуть это из головы и заблокировать. Мамочка взялась за свое, пыталась меня достать. Границы. Какую бы дичь она ни распускала обо мне, я была твердо настроена ее игнорировать.

Мара: Я весь вечер была у Анджелы. И сегодня тоже буду там.

Круз: Сочувствую. Это тяжело.

В его взгляде снова мелькнуло беспокойство, но профессор уже обращался к аудитории. Отвлекаться не стоило.

* * *

Позднее на этой неделе, когда я выходила из кухни и собиралась подняться к себе, меня окликнул Уэйд.

В кухне была только Зоуи. Она взяла суп и ушла, слегка улыбнувшись мне напоследок.

– Слушай, э-э… – Он провел рукой по волосам, одновременно вращая шеей. – Анджела мне не отвечает. В воскресенье я ей звонил, но она прислала сообщение, что уезжает за город с друзьями. И все. Вчера она выложила пост в Инсте[8], что учится всю неделю, но пост какой-то мутный. Я знаю, что она тусуется у хоккеистов. Какой у вас со Стайлсом текущий статус, я не знаю, но… Может, ты что-нибудь слышала?

На этой неделе Анджела звонила каждый день – в основном плакала, а я слушала. Во вторник и среду я допоздна сидела у нее в общежитии. С Лабровски мы не разговаривали, и что именно ему было известно, я не знала. И с Крузом мы тоже особо не разговаривали – только на занятиях, где они с Баркли и сегодня сидели с нами. Это уже становилось системой. Круз опять принес мне латте, но вместо бейгла был сэндвич. После занятия он снова меня опередил: схватил мой рюкзак и устремился к выходу прежде, чем я успела его отобрать. Он ждал меня в коридоре – рюкзак не отдал, донес его до следующей аудитории.

– Нет, – ответила я Уэйду, чувствуя, как перехватывает горло. – Я видела Круза на занятии, но он был занят. Мы почти не разговаривали.

Он слегка расслабился и кивнул, но плечи поникли.

– Ясно. Ясно. Но если что-нибудь услышишь, дай знать, хорошо? Если она меня игнорит, то уж как есть…

Он попытался улыбнуться, но вышло так себе.

– Она тебе очень нравится.

Он дернул головой и скованно кивнул.

– Да. Я не ожидал, но она милая. Не такая, как мне казалось, раз она часто бывает у хоккеистов.

– Сначала я приняла ее за тусовщицу.

– Она совсем не такая. Застенчивая… Ну, я не знаю. Другая. Она другая.

У меня снова подкатил ком к горлу: я очень надеялась, что он, узнав о том, что с ней случилось, не переменит своего мнения, потому что ее вины в том не было. Все бывают глупыми и наивными. Я коснулась его руки.

– Если я ее увижу, передам, что ты о ней думаешь.

– Спасибо. Ага. Было бы здорово!

Я поднялась к себе и уже была в дверях, когда загудел телефон. Надеясь, что это Круз, я взглянула на экран.

Но это был не он.