Дружба с призраком

– Они были бит-поэтами, я знаю, – кивнула Мария. – Читала об этом в библиотеке. Там хранятся огромные свитки, написанные Джеком.

Архимед вспрыгнул на диван к Марии, и она погладила его. Потом кот отпихнул её лапой и снова соскочил на пол.

– После того, как мы поженились, мой муж владел маленьким издательством, которое называлось «Голодный призрак», и публиковал в нём небольшими тиражами сборники бит-поэтов.

– То есть, как там сказано в том стихотворении? – Мария в очередной раз вытащила послание Эдварда и прочитала: – «Ваш муж обедал вместе с нами и включал нас в своё меню».

Архимед в два прыжка взлетел сначала на стул, а с него на стол и развалился на лежащих там книгах.

– Верно, – сказала миссис Фишер. – Они все не раз сидели вот за этим самым столом, что ты видишь перед собой. Он уже тогда был завален книгами. Здесь, в Гринвич Виллидж, мы жили тогда буквально среди поэтов и художников. Выйдешь выпить чашечку кофе в лавочке напротив – и столкнёшься нос к носу с Уильямом Берроузом, Карлом Соломоном, Нилом Кэссиди, Фрэнком О’Хара или другим каким-нибудь писателем. Или с кем-то из музыкантов, Чарли Паркером, например. Или с художником вроде Ларри Риверса, Уильяма Стейга… – она помолчала немного и с улыбкой добавила: – А я иду им навстречу вся такая в своей чёрной водолазке и трико. А когда бит-поэты приходили к нам, мы могли до утра, до хрипоты спорить с ними о поэзии, о политике… обо всём подряд. Позже мой муж преподавал в университете здесь же, неподалёку, окружал себя своими учениками и старался поддерживать традиции битников много лет после того, как само это движение кануло в Лету.

– Прошу вас, пойдёмте со мной, – попросила вдову Мария, поднимаясь на ноги. Она повела её в прихожую, указала на фотографию, запечатлевшую молодую миссис Фишер в кафе в окружении людей, и спросила: – Это ведь ваши друзья? И они поэты?

– Да, – ответила миссис Фишер. – Я понимаю, о чём ты хочешь спросить, и отвечу сразу же. Да, это мои друзья, бит-поэты. Нет, стихотворение, над которым ты бьёшься, не мог написать ни один из них. Я не знаю, кто его написал. А молодых поэтов среди наших знакомых и потом хватало. В основном это были студенты мужа, и продолжалось это почти до самой его смерти, то есть до конца 1990-х. Вот почему я спрашивала тебя его фамилию. Он должен быть кем-то, кого я знала за эти годы. Просто должен быть.

– А что тогда насчёт художника? – спросила Мария. – С ним вы тоже были знакомы? Ну, с тем парнем, который краску по холсту разбрызгивал?

– С Джексоном Поллоком? Лично я не была с ним знакома, нет, – ответила миссис Фишер, проводя Марию назад, в гостиную. – Но, видишь ли… – она поставила свою чашку на сундучок и потянулась за лежавшим на столе альбомом по живописи. – Тебе нужно тренировать свой глаз, – она пересела к Марии на диван, полистала альбом, нашла в нём нужную иллюстрацию. – Помнишь ту дикую мелодию, которую играл Диззи на той пластинке, которую я ставила тебе сегодня утром?

Да, Мария помнила те завывания трубы, хотя и не очень хорошо.

– Ну помню, – сказала она. – Ерунда какая-то. Кошачий концерт.

– А теперь присмотрись к тому, как нанесены слои краски на полотне Поллока.

Мария уставилась на ритмично расходящиеся волны красок. Они текли, сливались, снова разбегались, разлетаясь брызгами. Это действительно напоминало джаз.

– Ага, мне кажется, я уловила связь, – сказала Мария. – Но вот никакой связи между всеми этими художниками, музыкантами, поэтами и спрятанным сокровищем я всё равно не вижу.

– Я тоже. Может быть, твой друг был художником или музыкантом и был знаком с ними? – миссис Фишер поднялась со своего стула и прикрикнула, хлопнув в ладоши: – Архимед! Брысь!

Кот недовольно мяукнул в ответ, но всё же послушался хозяйку и спрыгнул со стола.

– Но я не знаю, кем был Эдвард до того, как ум… – и Мария, резко замолчав, опустила голову, делая вид, что внимательно разглядывает свои туфли.

– Был? – моментально переспросила миссис Фишер. – До того, как… что?

Недовольный тем, что его согнали со стола, Архимед подошёл к сундучку и лёгким взмахом хвоста повалил на нём чашку. Из вредности, конечно.

– Боже мой, ты говоришь о… призраке, не так ли? – миссис Фишер поправила упавшую чашку, затем отпихнула Архимеда в сторону.

Теперь Мария смотрела уже не себе под ноги, а в сторону, в раскрытое окно.

Миссис Фишер обогнула диван, подошла к этому окну и захлопнула его, затем вернулась, села рядом с Марией и сказала, потирая свои ладони так, словно они у неё внезапно замёрзли:

– Я много лет пыталась установить контакт с Робертом с помощью всевозможных медиумов и экстрасенсов. Иногда, как казалось, им удавалось связаться с ним, но это всегда было… очень зыбко. Во всяком случае, никто из этих медиумов не представил мне таких надёжных доказательств этой связи, как ты.

Мария не знала, подтвердить ли ей догадки миссис Фишер или молчать как рыба. И решила ничего не говорить.