Дружественный огонь

– Уже нет. Но сказать тебе правду, когда я впервые заболел, я совершенно запутался в делах и в итоге вынужден был нарушить контракт. Ты должен знать, что после смерти твоей мамы, я попытался использовать представившуюся мне свободу. Чтобы глубже разобраться в сущности того, чем она для меня являлась. Эта женщина. Сказать по правде, когда я изготовил для нее этот лифт, поставив его прямо в спальне, я по-настоящему потерял от нее голову. И не только голову – всего себя. Когда она была рядом, у меня перехватывало дыхание. Да. Со временем я попытался как-то прийти в себя. Взять себя в руки. Остыть. Но когда мамы не стало, и я остался один, все эти любовные дела снова вернулись, не с такой, конечно, интенсивностью… возраст, понимаешь, берет свое… В итоге мы стали жить вместе. Но тремор тоже не дремал, мне становилось все хуже, потом болезнь перекинулась на ноги, на колени…

Лицо Яари наливалось кровью все более, по мере того, как он выслушивал эту историю о любовной страсти отца.

Филиппинка вышла из кухни, миниатюрная, пышущая здоровым румянцем, подобная эльфу в своем многоцветном шелковом одеянии. Обратившись к хозяину по-английски, она спросила, готов ли он сесть за стол.

– Может быть, чуть-чуть попозже, – ответил он на своем скрипучем английском.

– Но куриный шницель хорош прямо со сковороды. Такой, как вы любите.

– Поешь, папа. Я никуда не убегаю. Я посижу с тобой.

– Что за удовольствие, милый, сидеть и ждать, пока они меня покормят.

– Все хорошо. Отлично пахнет. Пожалуй, я готов присоединиться к тебе.

Франциско достал большую салфетку и прикрыл ею грудь старого джентльмена. Затем принес блюдо со шницелем и зеленым горошком, разделал шницель на небольшие кусочки, вложил вилку в подрагивающую руку старика, держа в своей руке еще одну вилку, которой и кормил пациента.

– Вы хотите такой же шницель, как у вашего отца? – спросил Амоца филиппинец.

– Шницель я могу получить где угодно. Я хотел бы попробовать, что твоя жена приготовила для тебя.

Филиппинка явно была польщена комплиментом и в желтой пластиковой миске поставила перед ним горячий суп из морепродуктов.

– Что я вижу? – с удивлением воскликнул старый Яари, глядя на своего сына. – Ты ешь морепродукты.

– Не слишком тебя понимаю. Не ты ли с детства учил меня, что надо есть все, что лежит перед тобой в тарелке?

Франциско продолжал кормить хозяина, вытирая ему губы и подбирая с нагрудной салфетки выпавшее у него изо рта, отправляя обратно туда, где этому и надлежало быть. Амоц старался не замечать зрелища, от которого у него сжималось сердце, но ничего не мог с собой поделать – ему было невыносимо больно наблюдать картину безнадежной войны, которую его отец вел за собственное достоинство. Поэтому, когда тот начал осторожно задавать вопросы, касающиеся владелицы лифта, ожидая детального описания и самой леди, и ее комнаты, он понял, что отец пригласил «малышку» посетить его, пообещав, что лично привезет ее и доставит обратно.

Но старый возлюбленный Деборы Беннет вовсе не хотел, чтобы она приехала к нему и увидела его, сидящим в инвалидном кресле на колесах. Какое жалкое зрелище! Не то, что некогда, в те времена, когда он давал ей пожизненную гарантию… совсем не то. К этому он не был готов.

– Давай-ка поговорим с Готлибом, – неустанно напоминал он своему сыну.

– Забудь о своем Готлибе. От него в этом деле не будет никакого толка. Он давно уже плевать хотел на все, связанное с его профессией. И единственное, о чем он теперь неустанно думает, это деньги.

– Отлично, – старый вояка воспрянул духом. – Если он думает сейчас только о деньгах, сообщи ему, что ты не станешь пробивать для него новый заказ на лифты для министерства обороны. Уверяю тебя, он примчится к тебе и выполнит любую твою просьбу.

– Вот так прямо и напугать его?

– Именно так, Амоц, сын мой. И запомни: если ты обещал женщине нечто до конца ее жизни, для тебя дело чести сдержать свое слово.

10

– Поверь мне, – продолжал Ирмиягу, – было непросто отказаться от попытки идентифицировать солдата, пославшего ту роковую пулю. Для меня важнее всего встретиться с ним лицом к лицу. Сначала я пробовал осуществить это напрямую – и наткнулся на каменную стену молчания членов его подразделения. Тогда я попробовал сделать это окольным путем. Но и таким образом, при том, что я действовал очень осторожно и умно, дойдя до того, что посетил место и вычислил все возможные направления стрельбы, мне не удалось достичь удовлетворительной идентификации.

– Почему?