Дружественный огонь

Его отец пожал плечами. Он был не в состоянии определить происхождение жидкости. Этот насос он привез из Чехословакии, найдя его в старом гараже, где были свалены в кучу самые разнообразные детали из выброшенных на помойку останков всего на свете, там, где прошлась война, и, поскольку весь этот железный хлам доставался любому желающему буквально даром, он прихватил его, нимало не заботясь о том, что внутри.

Неведомая жидкость белого цвета продолжала струиться тоненьким ручейком. Даже эксперт, которая то и дело нюхала и пробовала ее, не могла прийти ни к какому заключению, объясняющему появление подобного феномена. Тем не менее она собрала небольшое количество вещества в маленькую баночку и, осторожно неся перед собой, отправилась в кухню в надежде, что там умудренные жизненным опытом люди сумеют разгадать тайну.

Хозяйка дома тоже выразила желание включиться в де ло. Она вручила малышу Хиларио небольшую ложечку, в которой он и принес это что-то, и она самым кончиком языка дотронулась до него, до того, что вполне могло оказаться машинным маслом, или, может быть, кунжутным, трюфельным или эвкалиптовым, а то и бензином и даже соляркой.

– Неплохо, – отозвалась она.

– Осторожней, дорогая, – эхом ответил, ухмыльнувшись, старый джентльмен. – Гарантия, которую я дал тебе, не включала лечение расстройства желудка после употребления смазочных масел для лифта.

И они дружно рассмеялись: он – на кровати, трясясь среди шелковых подушек, а она – в кресле, оба совершенно расслабленные и даже как бы заинтригованные неожиданной драмой, разыгрываемой у всех на глазах в домашнем театре, – так, во всяком случае, знаток всего на свете и отличник Хиларио объяснил происходящее Марко и Педро, которые тем временем пытались чуть приподнять лифт на собственных плечах, чтобы дать возможность Франсиско решить проблему разъединения вилочного погрузчика с полом лифта, не нарушив непоправимо единство всей конструкции.

– Э-э! – закричал во весь голос Яари с яростью, которой от него никто не ожидал. – А ток? Вы о нем забыли? Пока все электроцепи не обесточены, пусть этот чертов самоубийца не прикасается даже к мельчайшему винту! Он что, задумал умереть от удара током? Идиот!

Но запал Яари запоздал. Ни один винт или болт уже не был под током. Экспертная дама (или не дама?) уже давно тихонько разъединила все линии, не спрашивая ни у кого разрешения и никого не поставив в известность, выглядя при этом совершенно невинной и счастливой.

Теперь вопрос: почему же Яари должен был так беспокоиться о том, за что он не нес никакой ответственности? С чего бы он так озаботился контролем над исторической реликвией, которой не только не интересовался сам, но и о которой не обязан был знать абсолютно ничего? Разве что он присоединился ко всем этим людям с единственной целью – собственными своими глазами увидеть и убедиться, насколько это хорошо – хорошо старому человеку лежать в просторной кровати в теплой, гостеприимной и хорошо ему знакомой комнате, рядом с любимым человеком. В предрассветных темных, зимних сумерках. И даже если все это именно так, зачем нужно такому занятому человеку сидеть тихонько в уголке в день празднования хануки. А если Даниэла задумала – и задуманное осуществила – улететь в Африку, чтобы укрепить связь со своим прошлым, раскрепостив этим свое настоящее, почему бы ему не сделать, воспользовавшись случаем, то же самое в отношении их обоих? Освободиться от накипи дней, от секретарей, посредников, инженеров, непрерывно – вот как сейчас – терзающих его телефонными звонками, просьбами и советами – иначе говоря, почему бы миру, способному обойтись собственными силами, на какое-то время не оставить в покое и его, Амоца?

Философская улыбка осветила лицо Яари, удовлетворенного в эту минуту положением вещей в мире и на душе. Отлично, отлично. Да будет так. Отныне и впредь он всего лишь случайный и безмолвный наблюдатель. Всего лишь свидетель, и все. Он принес из кухни плетеный стул, поставил рядом с большой кроватью, устроился поудобнее, скрестив ноги, и закрыл глаза.